МЕДИЦИНА 20 ВЕКА

Последняя четверть 19 — первая половина 20 в. ознаменованы бурным развитием естественных наук. Во всех областях естествознания были совершены фундаментальные открытия, коренным образом изменившие сложившиеся ранее представления о сущности процессов, происходящих в живой и неживой природе. На основе новых категорий и понятий, применения принципиально новых подходов и методов были выполнены важные исследования, раскрывающие сущность отдельных физических, химических и биологических процессов и механизмы их осуществления. Результаты этих исследований, сыгравших определяющую роль для М., отражены и будут отражаться в соответствующих статьях БМЭ. В настоящий же очерк включены лишь наиболее крупные открытия и достижения в области естественных наук, а также теоретической, клинической и профилактической М. Причем основное внимание уделено развитию науки за рубежом, поскольку ниже публикуются специальные очерки, посвященные развитию и состоянию М. в России и СССР.

Развитие физики, химии и биологии и их влияние на медицину

Процессу концентрации капитала содействовал стремительный прогресс науки и техники. В последние годы 19 и начале 20 в. началось вытеснение паровых двигателей электрическими. Возникли новые отрасли промышленности — электротехническая, автомобильная и др.

В 20 в. наступили коренные изменения в развитии, характере и соотношении научных знаний. На протяжении 16 — 18 вв. «лидером» естествознания была механика, а в связи с ней и математика. Механика достигла определенных успехов в изучении простейшей формы движения материи, и под ее влиянием все науки о природе, в т. ч. и медицина, развивались в свете общей механической концепции природы. В 19 в. стала «лидировать» группа связанных друг с другом отраслей естествознания — химия, физика и биология, поэтому в М. получили широкое распространение физ.-хим. представления и методы исследования.

В конце 19 — начале 20 в. во взглядах на материю произошел коренной переворот, который В. И. Ленин назвал «новейшей революцией в естествознании» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5-е изд., т. 18, с. 264). Эта революция привела к тому, что роль «лидера» в науке стала выполнять ядерная физика, физические методы исследования стали использоваться во всех естественных науках и М., способствуя их бурному развитию.

Первый этап революции в естествознании связан с величайшими открытиями в физике конца 19 — начала 20 в. В 1895 г. нем. физик В. Рентген открыл неизвестное дотоле излучение, названное им X-лучами (см. Рентгеновское излучение). Внимание ученых всего мира привлекло свойство жестких рентгеновских лучей (так стали называть X-лучи Рентгена) проникать через различные материалы, в т. ч. и через мягкие ткани человеческого тела. Позднее были разработаны методы исследования структуры вещества при помощи рентгеноструктурного анализа (см.), рентгеновской спектроскопии, рентгеновской микроскопии, что позволило раскрыть многие тайны природы, напр, экспериментально подтвердить предположение Дж. Уотсона и Ф. Крика о строении молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты. Теория и практика использования рентгеновского излучения для исследования здорового и больного организмов человека и животных составили предмет самостоятельной мед. и вет. дисциплины — рентгенологии (см.). Рентгеновское излучение нашло широкое применение в М. для распознавания различных травм и заболеваний человека (см. Рентгенодиагностика), а также для лечения (см. Рентгенотерапия).

Другое крупнейшее открытие в области физики было сделано в 1896 г., когда франц. физик А. Беккерель обнаружил самопроизвольное испускание солями урана неизвестного вида проникающего излучения, названного им радиоактивным. В 1898 г. супруги М. Склодовская-Кюри и П. Кюри открыли два новых радиоактивных элемента — полоний и радий — и связанные с ними явления радиоактивного распада. Их работами, а также исследованиями англ. физика Э. Резерфорда было установлено наличие двух видов излучения радиоактивных элементов — альфа- и бета-частиц — и выявлена их природа.

В эти же годы дальнейшее развитие претерпевала электротехника. Сконструированный голл. физиологом и физиком В. Эйнтховеном в 1903 г. малоинерционный струнный гальванометр помог ему, а также А. Ф. Самойлову и др. получить характеристики электрических процессов, протекающих в различных живых тканях, что положило начало, в частности, электрокардиографии.

В 1911 —1912 гг. русский невролог П. Ю. Кауфман-Ростовцев экспериментально показал, что электрическая активность мозга изменяется при колебаниях кровяного давления, при асфиксии и анестезии, а также первый исследовал электрическую активность мозга при экспериментально вызванной эпилепсии. Русский физиолог В. В. Правдич-Неминский впервые опубликовал в 1913 г. данные о разной частоте колебаний в различных областях головного мозга. Он дал первую классификацию потенциалов электрической активности коры головного мозга. Эти исследования, а затем труды нем. психиатра Бергера (Н. Berger), получившего в 1924 г. электроэнцефалограмму человека и впервые описавшего в 1929 г. альфа-ритм головного мозга человека, явились началом электроэнцефалографии. Позднее были созданы электронные усилители и многоканальные регистрирующие системы (электроэнцефалоскопы), позволившие изучать динамику электрических процессов в головном мозге.

Выдающиеся открытия в области физики на рубеже 19 и 20 вв. имели огромное философское и методологическое значение. Прежние представления об атоме были опрокинуты. Атом, считавшийся до той поры простейшей неделимой частицей вещества, из последнего предела знаний превратился в отправной пункт для нового, более глубокого понимания материи. Атомистическая теория была заменена квантовой, согласно к-рой электрон также неисчерпаем, как и атом. Исследование электромагнитных явлений привело к решительным сдвигам в представлениях о пространстве, времени и движении. Эйнштейн (A. Einstein) сформулировал основные положения теории относительности (1905 —1906).

Эти выдающиеся открытия, составившие содержание первого этапа революции в естествознании, разрушили многие метафизические положения старой физики и отвергли старую «механическую» естественнонаучную картину мира. В частности, стало ясно, что электромагнитное поле представляет собой особую форму материи, поведение к-рой не подчиняется законам механики. Для определенных кругов это послужило поводом к наступлению на материализм, что привело к кризису естествознания и медицины, мировоззренческая и методологическая сущность к-рого была глубоко вскрыта в труде В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», опубликованном в 1909 г.

В 1903 г. Э. Резерфорд и амер. физик Содди (F. Soddy) выяснили, что корпускулярное ионизирующее излучение сопровождается превращением хим. элементов (напр., радия в радон) и сформулировали общую теорию радиоактивного распада. В 1913 г. Содди и нем. ученый Фаянс (К. Fajans) независимо друг от друга установили, что существуют элементы, практически не отличающиеся друг от друга по хим. свойствам и занимающие одно и то ше место в периодической системе элементов Д. И. Менделеева, но различающиеся по своему атомному весу (массе). Такие элементы были названы изотопами.

Открытие и изучение радиоактивности оказало большое влияние на развитие биологии и медицины. В 20 в. сформировались радиобиология (см.) — наука о действии всех видов ионизирующих излучений на живые организмы и радиология медицинская (см.) — научная дисциплина, занимающаяся изучением теории и практики использования ионизирующего излучения для диагностики и лечения некоторых заболеваний, а также биол, действия ионизирующих излучений. Первой крупной монографией, посвященной этим научным дисциплинам, была книга русского радиобиолога, патолога и биохимика Е. С. Лондона «Радий в биологии и медицине», изданная в 1911 г. в Лейпциге на нем. языке.

В конце 19 — начале 20 в. наступил новый этап в развитии теории электричества. В 1897 г. англ. физик Томсон (J. J. Thomson) открыл электрон — материальный носитель наименьшей массы и наименьшего электрического заряда в природе. Нидерландский физик Лоренц (H. A. Lorentz), опираясь на это открытие, сформулировал основы электронной теории строения вещества. Нем. физик Планк (М. К. Е. Planck) в 1900 г. установил, что атомы испускают электромагнитную энергию не непрерывно, а отдельными порциями.

Второй этап революции в естествознании начался в середине 20-х гг. 20 в. в связи с созданием квантовой механики и сочетанием ее с теорией относительности в общей квантово-релятивистской концепции англ. физика Дирака (Р. А. М. Dirac). Квантовая механика открыла новую, отличную от механической, форму причинной обусловленности явлений в микромире. Неопозитивисты пытались истолковать новые естественнонаучные открытия и теории в пользу идеализма. Однако более глубокий анализ показал, что основные положения квантовой механики и теории относительности соответствуют выводам диалектического материализма о пространстве и времени как объективных формах бытия материи, о неразрывности движущейся материи, пространства и времени.

В середине 20-х гг. 20 в. было открыто мутагенное действие ионизирующих излучений, что способствовало дальнейшему становлению радиобиологии как науки и положило начало радиационной генетике (см.). В конце 20-х гг. 20 в. возникло представление о наличии в живой клетке особого чувствительного объекта — «мишени», попадание в к-рую ионизирующей частицы приводит к гибели клетки.

Третий этап революции в естествознании связан с развитием ядерной физики и применением во всех отраслях учения о природе понятий и методов, созданных при изучении атома и атомного ядра. В 1934 г. Ирен Жолио-Кюри и Фредерик Жолио-Кюри открыли искусственную радиоактивность. К концу 30-х гг. 20 в. физика вплотную подошла к решению проблемы получения энергии за счет деления ядер урана. В 1938 г. нем. ученые Ган (О. Hahn) и Штрасман (F. Strassmann) обнаружили эффект деления атомного ядра при его бомбардировке нейтронами. В 1942 г. итал. физик Э. Ферми (Е. Fermi), работавший в США, впервые экспериментально осуществил ядерную цепную реакцию. Объединенными усилиями большой группы ученых в США была создана и в июле 1945 г. испытана первая атомная бомба; 6 и 9 августа 1945 г. две такие бомбы были сброшены американцами на японские города Хиросиму и Нагасаки, в результате чего эти города были полностью разрушены, убито и ранено более 215 тыс. человек. В дальнейшем многие из оставшихся в живых после бомбардировки умерли от заболеваний, явившихся последствиями атомной бомбардировки.

Огромным достижением современной науки и техники явилось создание ядерных реакторов, в которых осуществляется управляемая ядерная цепная реакция, сопровождающаяся выделением энергии. Первый атомный реактор построен в 1942 г. в США под руководством Ферми. В Европе ядерный реактор был построен в 1946 г. в Москве под руководством И. В. Курчатова. К 1978 г. в мире работало ок. тысячи ядерных реакторов различных типов. В 1954 г. в СССР вступила в строй первая в мире атомная электростанция, а к 1978 г. в мире давали ток св. 200 атомных электростанций.

Развитие ядерной физики, техники и энергетики, а также проблема защиты окружающей среды от радиоактивного загрязнения вследствие непрекращающихся испытаний ядерного оружия обусловили появление новых научных направлений и разделов радиобиологии и медицины. Резко возросла актуальность клиники и терапии лучевого поражения, изыскания различных средств защиты от радиоактивных излучений (см. Радиационная гигиена).

Благодаря открытию физиками стабильных и радиоактивных изотопов различных элементов, которые можно было вводить в состав молекул различных белков, жиров, углеводов, нуклеиновых к-т и других биологически активных соединений, были экспериментально разработаны и внедрены в практику клин. М. изотопные методы (напр., изучение функционирования щитовидной железы при помощи 1311 и др.). Эти методы послужили основой для развития радиоизотопной диагностики (см.). Радий и радиоактивные препараты стали успешно применяться для лечения различных заболеваний, особенно злокачественных опухолей.

Дальнейшее развитие в М. получили методы исследования с применением приборов, построенных с использованием всех новейших достижений электроники, значительно повысившие уровень и точность изучения различных явлений и закономерностей протекания процессов в организме человека, что в ряде случаев позволило принципиально по-иному интерпретировать давно известные факты.

В 1931 г. нем. ученые Кнолль (М. Knoll) и Руска (E. Ruska) создали электронный микроскоп, обладающий огромной по сравнению с обычным микроскопом разрешающей способностью и позволяющий визуально изучать вирусы, бактериофаги и получать изображение мельчайших объектов. Усовершенствование электронного микроскопа в сочетании с разработкой техники приготовления срезов толщиной до 0,01 нм сделали возможным получение увеличений в сотни тысяч раз (см. Электронная микроскопия).

В 50-х гг. 20 в. на стыке электроники и радиотехники возникла новая наука — радиоэлектроника, была создана радиоэлектронная и телеметрическая аппаратура. В 1957—1958 гг. почти одновременно Зворыкиным (W. Zworykin, США), Арденне (М. Ardenne, ГДР), Б. Якобсеном (В. Jacobsen, Швеция) и др. была разработана методика радиотелеметрического исследования процессов, происходящих в пищеварительном тракте, при помощи радиозонда. Развитие радиоэлектроники привело к созданию многочисленных методов исследования функций человеческого организма. Так появились методы измерения и регистрации степени насыщения крови кислородом (оксиметрия и оксиграфия), деятельности сердца (динамокардиография, баллистокардиография), электрических процессов в головном мозге (электроэнцефалография), биоэлектрических потенциалов в клетке (микроэлектродная техника) и др. В связи с разработкой методик рентгеноэлектрокимографии, электрорентгенографии, рентгенотелевидения, рентгенокинематографии значительно расширились возможности рентгенологии. Радиотелеметрическая методика к 60—70-м гг. 20 в. достигла такого уровня, что сделала возможным вести регулярные наблюдения с Земли за сердечной деятельностью, дыханием, кровяным давлением и другими функциями космонавтов на космических кораблях.

К середине 20 в. наряду с физикой в естествознании стала «лидировать» биология, особенно молекулярная, к-рая выдвинулась на одно из первых мест благодаря таким фундаментальным открытиям, как установление Ф. Криком и Дж. Уотсоном строения молекулы дезоксирибонуклеиновых к-т, расшифровка генетического кода и т. д. К числу фундаментальных открытий этого периода относятся открытия, сделанные в различных областях химии, особенно химии биополимеров, переход к исследованию живого на молекулярном и субмолекулярном уровнях; создание лазера, развитие электромагнитной гидродинамики и др.; космонавтика и кибернетика.

С середины 20 в. революция в естествознании органически слилась с революцией в технике. Научно-техническая революция (НТР) развернулась под воздействием мощных стимулов общественных изменений, связанных с революционными преобразованиями и переходом от капитализма к социализму, в условиях исторического соревнования двух противоположных общественных систем. НТР представляет собой коренное, качественно новое преобразование производительных сил на основе превращения науки в ведущий фактор развития общественного производства, в непосредственную производительную силу. НТР вызвала крупные изменения в структуре и содержании научно-технической деятельности, во взаимодействии науки и об-ва, в динамике экономических и социальных процессов, привела к резкому ускорению научно-технического прогресса.

Начало НТР можно датировать несколькими величайшими достижениями в области науки и техники: созданием первой автоматической станочной линии (1939), изобретением первой электронной вычислительной машины и появлением новой науки — кибернетики (1944—1945), осуществлением реакции термоядерного синтеза (1952), созданием первой атомной электростанции (1954) и запуском первого в мире искусственного спутника Земли (1957).

Таким образом, НТР середины 29 в. характеризуется следующими основными чертами: 1) качественным преобразованием всех элементов производительных сил; 2) превращением науки в непосредственную производительную силу в результате глубокой взаимообусловленности выдающихся достижений в науке и технике; 3) резким ускорением темпов практического применения научных открытий; 4) изменением характера и содержания труда, возрастанием в нем роли творческих элементов, возникновением на этой основе предпосылок для преодоления существенных различий между умственным и физическим трудом; 5) дифференциацией и интеграцией в науке, появлением новых научных дисциплин, возникающих на стыках традиционных наук; 6) значительным усилением роли информационной деятельности; 7) расширением научных исследований и увеличением числа людей, занятых в науке, во всех промышленно развитых странах; 8) усилением процесса организации науки: вопросов научной политики, подбора научных кадров и оценки их квалификации, координации научной деятельности и т. д.; 9) применением научных методов в организации и управлении в других областях деятельности — научная организация труда (НОТ), автоматическая система управления (АСУ); 10) возникновением экологических проблем и необходимостью в связи с этим научного регулирования системы общество — природа; И) резким ускорением общественного прогресса и дальнейшей интернационализацией всей человеческой деятельности.

Превращение науки в ведущее звено в системе наука — техника — производство в условиях НТР не означает низведения двух других звеньев этой системы до пассивной роли, но сама практика требует, чтобы наука опережала технику и производство, а производство все больше бы превращалось в технологическое воплощение достижений науки. Из деятельности, индивидуальной в своей основе, наука превратилась в коллективную: сами по себе проблемы, вставшие перед исследователями, носили в большинстве случаев комплексный характер и требовали для своего разрешения усилий коллективов специалистов в разных областях науки с высокой степенью разделения труда внутри такого коллектива.

Научная революция вызвала значительные изменения в традиционной структуре наук и создала предпосылки для появления новых организационных форм исследовательской работы. Углубился процесс дифференциации науки, и вместе с тем в ней усилились интеграционные процессы и взаимопроникновение отдельных отраслей. Новые аспекты исследования биол, явлений создали условия для возникновения и развития научных дисциплин и более узких специальностей на стыке физики и химии с биологией и М. (биохимия, биофизика, радиационная биология, радиационная гигиена, космическая биология и медицина, молекулярная биология и др.), для плодотворного контакта биологии и медицины с современной техникой (бионика, использование электронно-вычислительных машин, электронная микроскопия, рентгеноструктурный анализ, изотопный метод и др.). Развитие экспериментальной биологии и медицины становится невозможным без использования математических и физ.-хим. методов; они все больше и больше оснащаются приборами, создаваемыми в результате бурного развития технических наук.

В конце 19 — начале 20 в. в Англии, Франции, Германии, США, Японии и других странах начали возникать научные учреждения нового типа — специализированные исследовательские лаборатории, ин-ты и специализированные органы по руководству наукой на правительственном уровне. Эти учреждения по характеру своей работы допускали небывало узкую специализацию работавших в них ученых и в то же время возможность осуществлять сотрудничество специалистов самых отдаленных отраслей.

Изучение физико-химических основ жизненных процессов

Начиная с 20-х гг. 20 в. широкое применение в физиологии и М. получила электронно-лучевая осциллография, способная визуально воспроизводить самые быстрые биоэлектрические колебания. При помощи этого метода амер. ученые Г. Гассер, Дж. Эрлангер и др. впервые описали электрические потенциалы, возникающие при возбуждении периферических нервов. Англ. физиологи Д. Ходжкин, Э. Хаксли, исследуя физ.-хим. изменения при передаче нервного импульса, в 1939 г. с помощью введенных внутрь клетки электродов впервые измерили величину потенциала клетки, находящейся в состоянии полного покоя, а в 50—60-е гг. теоретически и экспериментально доказали, что возникновение биопотенциалов связано с избирательной проницаемостью клеточной мембраны для различных ионов.

Значительный прогресс в изучении биопотенциалов группы клеток и даже отдельных клеток связан с созданием Грэмом (Т. Graham), Лингом (G. Ling), Джерардом (R.W. Gerard) в 1946—1949 гг. микроэлектродов (см. Микроэлектродный метод исследования).

Широкое внедрение электроники в экспериментальную и клиническую М. способствовало исследованию одиночного нервного волокна, отдельного рецептора, нервной клетки или ее частей. Благодаря развитию радиоэлектроники разработаны принципиально новые методы регистрации функции органов и систем с помощью различных телеметрических воспринимающих, передающих и записывающих устройств даже на космические расстояния.

Новое направление в изучении физ.-хим. основ жизненных процессов связано с углублением в конце 19 — начале 20 в. основ физической химии. Сформулированная в 1887 г. швед, химиком С. Аррениусом теория электролитической диссоциации послужила основой для дальнейших работ в области теории р-ров нем. ученого Оствальда (W. F. Ostwald) и голл. химика Я. Вант-Гоффа. Ими была показана возможность возникновения значительной разности потенциалов по обе стороны полупроницаемой мембраны, в т. ч. и биологической, если поместить ее на пути диффундирующего электролита. Оствальд и нем. физиолог Бернштейн (J. Bernstein) разработали мембранную теорию возникновения биопотенциалов, исходящую из избирательной проницаемости клеточной мембраны для ионов противоположных зарядов. Нем. химик Нернст (W. Н. Nernst, 1864—1941) сформулировал в 1908 г. количественный закон возбуждения: порог физиол, возбуждения определяется количеством переносимых через мембрану ионов. Этот закон позволяет объяснять изменение порога возбудимости в зависимости от частоты переменного тока и рассчитать заранее возможность использования высокочастотных источников электрического тока для глубокого прогревания тканей организма.

Большой вклад в изучение физ.-хим. механизмов элементарных физиол. процессов возбуждения, деления клеток, возможности стимуляции механической работы, реакции организмов на воздействие внешних факторов (температуру, освещенность, электрическое поле) внесла научная школа амер. биолога Ж. Лева. Идея физ.-хим. целостности биол, объектов, нашедшая отражение в трудах Ж. Леба «Динамика живого вещества» (1905) и «Организм как целое с физико-химической точки зрения» (1916), легла в основу дальнейших физ.-хим. исследований жизненных явлений. Ж. Леб развил теорию антагонизма ионов различной валентности и показал роль этого антагонизма в биол, процессах. Он впервые установил наличие характерных изменений электропроводности при возбуждении и повреждении клеток и возможность оценивать по электропроводности физ.-хим. состояние клеток и их жизнеспособность.

Уже в первом десятилетии 20 в. были предприняты попытки использовать достижения физической химии для понимания патол, процессов. В частности, нем. химик Шаде (H. Schade) на основе методов и данных физической и коллоидной химии сделал попытку создать теорию молекулярной патологии, в которой пытался доказать, что под влиянием патол, воздействий возникают нарушения молекулярных ультраструктур, и объяснить молекулярные механизмы таких процессов, как, напр., обмен воды и электролитов в тканях, явления тканевой проницаемости, набухания тканей, отека и др. Аналогичными проблемами занимался в 20-х гг. 20 в. амер. исследователь Фишер (В. Fisher), который считал, напр., что патогенез отека сводится к коллоидно-химическим нарушениям. В 40-х гг. 20 в. Абрамсон (D. Abramson) предложил биофизическую теорию механизма миграции лейкоцитов к очагу повреждения. Согласно этой теории значительный градиент электрических потенциалов на границах очага повреждения, напр, воспалительного очага, способствует направленному движению лейкоцитов.

Революция в естествознании, учение о природе, строении, свойствах хим. веществ и закономерностях их формирования явились той основой, благодаря к-рой в 20 в. технология промышленного и лабораторного синтеза различных соединений достигла существенных успехов. Большими достижениями ознаменовалось развитие органической химии: были разработаны методы синтеза многих белков, синтезированы алкалоид хинин, полипептид инсулин, цианокобаламин и его аналоги (витамин В12) и др. Химия полимеров, сформировавшаяся в самостоятельную хим. дисциплину в 30-х гг. 20 в. и изучающая весь комплекс представлений о путях синтеза высокомолекулярных соединений, их свойствах и превращениях, позволила создать такие отрасли хим. промышленности, как производство пластмасс, синтетического каучука, синтетических волокон, лакокрасочных материалов, клеев и др.

Большую роль в изучении состава живых организмов, структуры, свойств и локализации обнаруживаемых в них соединений, путей и закономерностей образований этих соединений, последовательности и механизма превращений, а также их биол, и физиол, роли сыграли рентгеноструктурный анализ, ультрафиолетовая микроскопия с фотометрией, рефрактометрия, электронная микроскопия и т. д.

Химики разработали тончайшие методы исследования, в частности микрохимический анализ, позволяющий производить аналитические операции с количествами веществ, в сотни раз меньшими, чем в методе обычного хим. анализа.

На рубеже 19—20 вв. сформировалась современная биохимия (см.). Основными условиями ее формирования как науки было развитие химии важнейших природных соединений — жиров, углеводов и особенно белков, первые успехи энзимологии.

В первой половине 20 в. были сделаны кардинальные открытия, позволившие построить общую схему обмена веществ, установить белковую природу ферментов и исследовать их важнейшие свойства, значительно расширить знания о других биологически активных соединениях.

К началу 30-х гг. 20 в. благодаря работам нем. ученого Р. Вильштеттера и швед, ученого У. Эйлера стало ясно, что некоторые ферменты построены из белковой части (апофермента) и небелковой простетической группы (кофермента).

Выдающимся достижением биохимии были исследования амер. биохимиков Самнера (J. В. Sumner), впервые в 1926 г. выделившего методом осаждения сернокислым аммонием (высаливания) при низкой температуре в кристаллическом состоянии фермент уреазу, и Нортропа (J.Northrop), выделившего в кристаллическом состоянии протеолитические ферменты пепсин (1930), трипсин (1932) и др. Эти работы указали путь (вернее, один из путей) получения высокоочищенных кристаллических ферментных препаратов и неопровержимо доказали белковую природу ферментов.

Основную роль в изучении аминокислотного состава белков сыграл разработанный в 1901 — 1913 гг. русским ученым М.С. Цветом метод хроматографического анализа (см. Хроматография). Метод хроматографии на бумаге, служащий для разделения веществ, весьма близких по хим. свойствам, произвел революцию в аналитической биохимии.

Для выяснения некоторых свойств различных белков большую роль сыграло изучение особенностей их движения в поле постоянного электрического тока, а также рентгеноструктурный анализ, ультрацентрифугирование и электронное микроскопирование. Благодаря изобретению в 1912 г. аналитической ультрацентрифуги русским ученым: А. В. Думанским и швед, физиком Т. Сведбергом в 1923 г., а также разработке различных методов выделения и фракционирования белков удалось расшифровать структуру и молекулярный состав ряда белков и полипептидов.

Англ. ученый Ф. Сангер явился основоположником современной: структурной химии белка. Им, в частности, установлено строение инсулина (1955). Эти исследования: позволили решить проблему связи между структурой белковой или полипептидной молекулы и ее биол, функцией, а также стимулировать развитие новой отрасли науки — молекулярной биологии (см.).

В 30-х гг. 20 в. возникла как самостоятельная наука цитохимия (см.). В течение 60—70-х гг. 20 в. было обнаружено, что хромосомы состоят из белковой основы и дезоксирибонуклеиновой к-ты и что последняя является материальным носителем наследственной информации, и с дефектами в строении ее молекулы связаны так наз. молекулярные болезни. Исследования в этом направлении привели к возникновению новой дисциплины — молекулярной генетики (см.). Генетика не только предугадала генную природу наследственной передачи признаков, но и разгадала природу ряда наследственных болезней, а для многих из них, напр, для галактоземии, фенилкетонурии и др., были найдены пути лечения.

В 30-х гг. 20 в. появились исследования, в которых с большой точностью изучался процесс теплообразования при мышечной и нервной деятельности. Англ. физиолог А. Хилл еще в 1926 г. при помощи созданных им точных термоэлектрических приборов для изучения теплообразования в нервах и мышцах выявил картину протекания мышечных сокращений в аэробных и анаэробных условиях и вычислил величины теплопродукции энергетических реакций. Нем. биохимик О. Мейергоф описал связь анаэробного распада и аэробного синтеза углеводов в работающей и отдыхающей мышце (так наз. цикл Пастера— Мейергофа), показал, что энергия, освобождающаяся в ходе хим. превращений углеводов, используется в процессе мышечного сокращения.

Г. Кребс предложил в 1937 г. схему цикла превращений органических к-т, объясняющую все основные моменты постепенного окисления органических Трикарбоновых к-т и образования аденозинтрифосфорной кислоты (АТФ) на узловых этапах этого процесса. Цикл Кребса (см. Трикарбоновых кислот цикл) связал процессы поэтапного окисления органических веществ и выделения энергии в организме. Одним из следствий этого открытия был поворот от представлений о биохим, процессах в клетке как изолированных реакциях к представлениям о единой системе процессов обмена веществ, связанных между собой во времени. В 1937 г. советскими биохимиками А. Е. Браунштейном и М. Г. Крицманом был открыт процесс трансаминирования и осуществляющие его ферментные системы (аминотрансферазы), что позволило связать воедино систему превращений отдельных аминокислот с циклом Трикарбоновых к-т.

В 40-е и последующие годы 20 в. после работ советских ученых В. А. Энгельгардта и М. Н. Любимовой, обнаруживших, что миозин ответствен за трансформацию хим. энергии АТФ в механическую работу мышц, выяснилось, что и многие другие типы трансформации энергии в клетке осуществляются при участии нерастворимых белковых комплексов, которые обычно встроены в мембраны тех или иных субклеточных образований. Многочисленными исследованиями было установлено, что большинство патол, процессов связано с нарушениями энергетического обмена на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Поэтому современная М. широко использует достижения новых отраслей науки — биоэнергетики (см.) и мембранологии.

В особое направление биохимии выделилась медицинская химия. В 1912 г. швед. ученый Банг (I. Ch. Bang) разработал методы определения различных веществ в малых количествах исследуемого субстрата (кровь, сыворотка крови и т. д.), что дало возможность проводить различные биохим, исследования в клинике и имело большое значение для развития диагностики и лечения.

Это направление исследований позволило получить данные о хим. составе и обмене ряда важнейших веществ в органах и тканях и использовать результаты в теоретической медицине.

В 20 в. возникло учение о витаминах — витаминология (см.). Впервые вещества, названные впоследствии витаминами, были обнаружены в 1880 г. отечественным врачом Н. И. Луниным. Только с развитием биохимии и науки о питании внимание врачей при изучении причин «эпидемий» цинги, бери-бери, пеллагры и т. п. было обращено на состав пищи населения. Голландский врач X. Эйкман, работавший на о. Ява, опубликовал в 1897 г. свои наблюдения над полиневритом у кур, которых кормили исключительно полированным рисом. В то время на Яве наблюдались массовые заболевания бери-бери среди заключенных индонезийцев. Наблюдения X. Эйкмана были позднее подтверждены англ. ученым Флетчером (W. М. Fletcher). В 1906 г. Ф. Гопкинс (1861 — 1947) в Кембридже установил, что кормление экспериментальных животных (крыс) искусственным молоком вызывало у них замедление роста и снижение веса, а добавление небольшого количества натурального коровьего молока восстанавливало нормальные показатели. В 1912 г. биохимик К. Функ выделил из рисовых отрубей тиамин — вещество, добавление к-рого в пищу излечивало больных бери-бери. Это вещество обладало свойствами аминов, в связи с чем было названо Функом витамином.

В 1928 г. венг. ученый А. Сент-Дьердьи выделил витамин С из надпочечников и показал, что он является аскорбиновой кислотой. Начатые в 1932 г. школой нем. биохимика О. Варбурга и одновременно венг. биохимиками во главе с А. Сент-Дьердьи исследования так наз. желтых ферментов привели к открытию и синтезу нем. химиком P .Куном рибофлавина. Исследования Р. Куна и швейц. химика Каррера (P. Carrer, 1889—1971) показали, что рибофлавин идентичен уже известному тогда витамину B2. За этим открытием последовали другие, которые не только подтвердили важную роль витаминов в обеспечении функционирования различных ферментных систем, но и позволили расшифровать биохим, механизм многих заболеваний (гипо- и авитаминозов), найти пути их предупреждения и разработать методы синтетического получения некоторых витаминов.

Исследование витаминов внесло большие изменения в представления о ценности различных пищевых продуктов и о роли витаминов в сопротивляемости организма инф. болезням, в обмене веществ. Было показано, что многие, если не все витамины, являются коферментами ряда ферментных систем.

С первой половины 20 в. в крупном масштабе началось производство и применение хим. медикаментов, действующих на патогенные микроорганизмы. Нем. ученый П. Эрлих в сотрудничестве с японским ученым Хатой (S. Hata) доказал возможность синтеза по заданному плану препаратов, способных воздействовать на возбудителей заболеваний, и тем самым заложил основы нового раздела фармакологии — химиотерапии (см.). В 1907 г. в поисках средства против сифилиса П. Эрлих и С. Хата синтезировали сальварсан. Создание этого препарата послужило началом синтеза целого ряда других препаратов на основе производных мышьяка, в частности атоксила, давшего успешные результаты при лечении трипаносомоза (сонной болезни) в Африке. Затем были созданы производные сальварсана, позволившие успешно бороться с рядом паразитарных заболеваний. В 1926 г. был создан первый синтетический противомалярийный препарат — плазмохин.

В 1921 г. К. Левадити, работавший в Пастеровском институте в Париже, предложил для лечения сифилиса препараты висмута, давшие благоприятные результаты и, как и сальварсан, вошедшие с тех пор в практику венерологии. Крупнейшее открытие в области химиотерапии было сделано в 1935 г. Г. Домагком, который установил, что производное сульфаниламида пронтозил предохраняет мышей от летальных доз гемолитического стрептококка. Он первым применил сульфаниламидный препарат стрептоцид при экспериментальной стрептококковой инфекции, обосновал применение сульфаниламидных соединений при кокковых инфекциях и положил начало новому этапу в химиотерапии заболеваний, вызванных патогенными бактериями.

В 40-х гг. 20 в. возникла химиотерапия злокачественных новообразований. Интенсивно шли поиски антибактериальных веществ животного и растительного происхождения. В 1929 г. англ. ученый А. Флеминг установил, что один из видов плесневого грибка рода Penicillium выделяет антибактерийное вещество — пенициллин. В 1940 г. оксфордские ученые Г. Флори и Чейн (Е. В. Chain) разработали методику получения стабильного пенициллина, научились концентрировать его в тысячи раз по сравнению с его концентрацией в культуральной жидкости и наладили промышленное производство препарата. Это было начало эры антибиотиков (см.). В СССР пенициллин независимо от англ. и амер. ученых получила 3. В. Ермольева. После того как в 1942 г. пенициллин впервые был с успехом применен в клин, практике, интерес к антибиотикам пробудился во всем мире. В 1943 г. амер. ученый С. Я. Ваксман получил стрептомицин, который оказался чрезвычайно эффективным при лечении тяжелых форм туберкулеза. Позже были получены хлорамфеникол, террамицин, грамицидин и др.

Влияние биологии на развитие медицины

В 20 в. наиболее существенно влияние биологии на развитие М. выразилось в следующих направлениях: 1) в познании реакций и процессов, протекающих на молекулярном уровне, в норме и при патологии; 2) во все более глубоком проникновении в закономерности развития и функционирования клетки и целого организма; 3) в изучении физиол, основ высших форм отражения внешнего мира, включая мышление; 4) во все более глубоком исследовании закономерностей взаимодействия живых организмов и окружающей среды.

В 1865 г. Г. Мендель открыл и сформулировал основные законы наследственности, которые раскрыли в то же время и один из важных механизмов изменчивости, а именно механизм сохранения приспособительных признаков вида в ряде поколений (см. Менделя законы).

В 1900 г. голл. ботаник X. de Фрис и почти одновременно с ним нем. ботаник Корренс (G. E. Correns) и австр. ученый Чермак (E. Tschermak) вторично открыли законы Менделя. В 1900 г. австр. иммунолог К. Ландштейнер открыл группы крови и описал первый дискретный признак человека, ныне рассматриваемый как пример наследственного полиморфизма и применимости законов Менделя к человеку. В 1901 г. X. де Фрис ввел термин «мутация», хотя само явление внезапного возникновения наследственных изменений было известно еще Ч. Дарвину. Основные положения этого явления были изложены X. де Фрисом в книге «Мутационная теория». В 1906 г. на III Международном конгрессе по гибридизации по предложению Бейтсона (W. Bateson) наука, изучающая наследственность и изменчивость, была названа генетикой (см.). В 1909 г. дат. биолог Иогансен (W. Iohannsen) назвал предложенный Менделем фактор наследственности геном. Совокупность всех генов организма он предложил называть генотипом, а совокупность всех признаков и свойств организма — фенотипом. В 1902—1903 гг. амер. цитолог Сеттон (W. S. Sutton) и нем. биолог Бовери (Th. Boveri) представили цитол, доказательства, что менделевскую передачу и расщепление признаков можно объяснить перекомбинированием материнских и отцовских хромосом при скрещивании. Амер. ученый Т. Морган и его сотр. в 1911 г. экспериментально доказали, что основными носителями генов являются хромосомы.

В начале 20 в. получил развитие новый раздел генетики — генетика человека (см.). Изучая алкаптонурию и некоторые другие наследственные болезни, Гаррод (A. E. Garrod) в 1908 г. сформулировал положение о «врожденных дефектах обмена». В том же 1908 г. англ. ученый Харди (G. Н. Hardy) и нем. ученый Вейнберг (W. Weinberg) независимо друг от друга сформулировали основные положения популяционной генетики. Они показали, что в отсутствие факторов, нарушающих равновесие, частота генов (и признаков, контролируемых этими генами) остается неизменной из поколения в поколение и установили соотношение между частотами генов и генотипов в популяции со свободным скрещиванием. В 20—30-х гг. 20 в. Фишер (R. Fisher) и Холдейн (J.В.S.Haldane), Райт (S. Wright, США) и Дальберг (G. Dahlberg, Швеция) разработали статистические методы изучения генетики человека, что явилось большим вкладом в теорию популяционной генетики и эволюции. Нем. биолог Гольдшмидт (R. Goldschmidt) в своих исследованиях (1912—1935) заложил основы того раздела генетики, который занимается изучением путей контроля и управления генами развития от оплодотворенного яйца до взрослой особи.

В то же время в методологическом плане изучение расположения генов в хромосомах, проводившееся школой Т. Моргана, и анализ комбинирования генов при скрещивании различных организмов велись раздельно. Генетики на первых порах не видели четких связей между этими двумя направлениями генетических исследований. Не способствовало их объединению и изучение мутаций и частоты встречаемости их в естественных условиях. Более того, оба основателя мутационной теории (X. де Фрис и С. И. Коржинский) противопоставляли процесс возникновения мутаций эволюционному учению Ч. Дарвина. Несколько различно в генетическом смысле, но фактически одинаково в методологическом плане С. И. Коржинский и X. де Фрис даже пытались заменить дарвинизм мутационной теорией, считая, что основным фактором эволюции живой природы является не процесс естественного отбора, а самопроизвольное возникновение мутантных форм организма. Их взгляды были подхвачены рядом апологетов их теории, и пропасть, разверзшаяся между учением Г. Менделя и положениями Т. Моргана, с одной стороны, и дарвинизмом с другой, углублялась все больше. В этой связи значительным вкладом в развитие генетики с позиций эволюционного учения стала теоретическая работа сов. генетика С. С. Четверикова, доказавшего в 1926 г., что именно мутации, возникающие в естественных условиях, служат основным материалом для естественного отбора. С. С. Четвериков математически рассчитал скорость отбора и распределение мутантных генов в ряду поколений организмов в популяциях. Большую роль для понимания возможностей мутационного процесса и типов возникающих мутаций сыграл сформулированный сов. генетиком Н. PI. Вавиловым закон гомологических рядов наследственной изменчивости.

В генетических исследованиях до 1925 г. использовались мутанты, встречающиеся в естественных условиях. Хотя Т. Морган, Н. К. Кольцов и некоторые другие генетики понимали, что мутации можно вызвать искусственно, многочисленные попытки осуществить это экспериментально долгое время оказывались безуспешными. Лишь в 1925 г. сов. ученые Г. А. Надсон и Г. С. Филиппов, а в 1927 г. амер. генетик Меллер (Н. J. Muller) доказали возможность искусственного получения мутантных форм путем рентгеновского облучения. В 1928 г. сов. генетик М. Н. Мейсель показал способность химических агентов вызывать мутации у дрожжей. В 1932 г. явления химического мутагенеза у дрозофилы наблюдал сов. генетик В. В. Сахаров, а начиная с 1939 г. сов. генетик И. А. Рапопорт начал широкое изучение мутагенной активности различных химических соединений.

В результате многочисленных генетических исследований уже в конце 20-х гг. особенно остро встал вопрос о том, что же представляет собой ген как структурная единица наследственности и какова его химическая природа.

Попытки найти ответ на первый вопрос были предприняты Т. Морганом, а также сов. учеными А. С. Серебровским, Н. В. Тимофеевым-Ресовским, А. А. Прокофьевой-Бельговской в соавторстве с амер. генетиком Г. Меллером, несколько лет работавшим в СССР. Было установлено, что каждый ген определяет развитие определенного признака и является минимальной частью хромосомы, к-рая может быть передана в другую хромосому в процессе кроссинговера. Считалось также доказанным, что ген изменяется целиком, не дробясь. Лишь экспериментальные исследования, проведенные в 1929— 1934 гг. сов. генетиками А. С. Серебровским и Н. П. Дубининым, показали, что геи может быть разделен на отдельные участки (центры), мутирующие раздельно. В середине 30-х гг. Н. П. Дубининым была сформулирована так наз. центровая теория гена, согласно к-рой ген состоит из отдельных, расположенных в линейном порядке частей, что отдельные части гена могут независимо друг от друга изменяться (мутировать) и обмениваться при кроссинговере и что функциональные возможности гена в целом обусловлены согласованной суммой функций отдельных его частей.

Сложнее обстоял вопрос с изучением химической природы гена. Еще во второй половине 19 в. Мишер (F. Miescher) и братья Гертвиги (O. Hertwig, R. Hertwig) связывали хранение и передачу наследственных признаков с нуклеиновыми к-тами (см. выше — Медицина в 19 веке). Однако вплоть до 30—40-х гг. 20 в. большинство биологов и генетиков связывали генетические функции с белком. Даже Н. К. Кольцов, выдвинувший в 1928 г. гипотезу о гигантских «наследственных молекулах», к-рая предвосхитила основные положения молекулярной генетики, считал носителем наследственных признаков белок. Лишь в середине 40-х гг. появились первые экспериментальные исследования, расшифровавшие природу «наследственных молекул».

В 1944 г. Эйвери (О. Т. Avery), Мак-Лауд (С. М. MacLeod) и МакКарти (М. McCarty) пришли к выводу, что материальную основу наследственности для Diplococcus pneumoniae составляют молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты. Позднее было установлено, что ДНК (а для некоторых вирусов и РНК) составляют материальную природу наследственности всех организмов.

Значительный прогресс в понимании функции гена был достигнут благодаря исследованиям амер. генетиков и биохимиков Дж. Бидла, Тейтема (E. L. Tatum) и Ледерберга (J. Lederberg) в области генетического контроля метаболизма, физических и химических основ наследственности. Эти исследователи в 1941 —1947 гг. показали, что большинство генов контролирует синтез ферментов: мутации генов выражаются в изменении или потере активности контролируемых ими ферментов. Дж. Бидл и Тейтем выдвинули положение «один ген — один фермент» (для каждого белка существует ген, контролирующий его структуру и активность) и заложили основы биохимической генетики (см.). Однако в конце 70-х гг. 20 в. были получены данные, ставящие под сомнение это утверждение амер. ученых, к-рое в течение почти 30 лет казалось бесспорным.

Качественно новый этап в изучении физ.-хим. основ жизнедеятельности наступил в 40—50-х гг. 20 в. в связи с разработкой новых методов исследования биол, объектов на молекулярном уровне и возникновением молекулярной генетики и молекулярной биологии. Наряду с развитием электронной микроскопии большую роль в развитии этих наук сыграли методы выделения и фракционирования субклеточных структур и отдельных клеточных элементов, основанные на усовершенствованных методах дифференциального центрифугирования, фракционирования белков при помощи электрофореза в полиакриламидном геле и других носителях, создающих условия для выделения и очистки нуклеиновых кислот, дальнейшей разработки хроматографического анализа. Особенно большую роль в развитии молекулярной генетики сыграл метод рентгеноструктурного анализа (см.), основные принципы к-рого были сформулированы под руководством Брэгга (W. Bragg) группой исследователей, в к-рую входили Дж. Бернал и Астбери (W. Т. Astbury).

Термин «молекулярная биология» впервые применил для названия новой науки англ. кристаллограф Астбери в начале 40-х гг. Для становления молекулярной биологии наибольшее значение имели следующие открытия. Формальной датой возникновения молекулярной биологии считают 1953 г., когда Дж. Уотсон и Ф. Крик установили структуру ДНК и высказали подтвердившееся позже предположение о механизме ее репликации, лежащей в основе наследственности. Особое значение в установлении генетической роли нуклеиновых к-т имело изучение различных вирусов и бактериофагов.

В 1954 г. амер. физик Гамов (G. Gamov) сформулировал проблему генетического кода в ее современном виде. В 1957 г. Ф. Крик высказал гипотезу, почти тут же подтвержденную экспериментально, о взаимодействии рибосомы (специфической органеллы клетки, на к-рой синтезируется белок) не непосредственно с матричной нуклеиновой к-той, а через особые виды нуклеиновых к-т, позже названные транспортными рибонуклеиновыми к-тами. В 1957 г. советские ученые А. Н. Белозерский и А. С. Спирин открыли информационные рибонуклеиновые к-ты.

В 1961 г. франц. ученые Ф. Жакоб и Ж. Моно обнаружили, что у микроорганизмов наряду с генами, определяющими синтез ферментов (структурные гены), имеются участки ДНК, управляющие активностью этих структурных генов. Было выяснено, что имеются гены-регуляторы, кодирующие белки-репрессоры, которые «закрывают» или «открывают» операторные участки, после чего становится возможным соединение ферментов, ведущих синтез копий генов в виде и-РНК и молекул ДНК. Продвигаясь по гену, РНК-полимераза осуществляет считывание генетической информации. В 1967—1970 гг. Г. Коране удалось в лабораторных условиях синтезировать ген, кодирующий аланил-тРНК пекарских дрожжей. В 1972 г. сразу в трех лабораториях США были синтезированы гены, кодирующие структуру гемоглобина животных и человека.

Большое значение для развития молекулярной биологии и медицины имело открытие амер. физиком и химиком Л. Полингом в 1949 г. аномального гемоглобина, выделенного из эритроцитов людей с тяжелой наследственной болезнью — серповидно-клеточной анемией. Эллисон (A. Allison) установил (1954) связь между заболеванием малярией и частотой гена серповидноклеточности, доказав предположение Форда (E. Ford) и Холдейна о роли инф. болезней в формировании генофонда человека.

Исключительно большую роль в раскрытии молекулярных основ патол. явлений сыграли работы по структуре белка, начатые в 30-х гг. 20 в. англ. ученым Дж. Берналом. К 1957 г. исследователи Кендрю (J. С. Kendrew) и Перутц (М. F. Perutz) нашли метод расчета пространственного расположения атомов в молекуле белка. Это позволило рассчитать структуру миоглобина и гемоглобина, что помогло вскрыть механизм возникновения гемоглобина серповидно-клеточной анемии (HbS). В 1957 г. Ингрем (V. М. Ingram), изучая разницу между нормальным Hb и HbS у человека, установил роль гена в определении последовательности аминокислот в белковой молекуле. Ингрем в 1961 г. установил, что в молекуле нормального Hb находится остаток глутаминовой к-ты, а в молекуле HbS на ее месте — остаток валина. Тем самым полностью подтвердилось предположение Л. Полинга, что серповидно-клеточная анемия является болезнью молекулярной природы.

Изучение гемоглобина больных позволило установить, что большая часть анемий, распространенных в Центральной и Западной Африке, странах Средиземноморья и некоторых других р-нах, обусловлена изменением свойств гемоглобина в связи с заменой какой-либо аминокислоты в его молекуле на другую аминокислоту. Всего выявлено ок. 100 таких мутантных гемоглобинов.

В 1956 г. впервые удалось определить истинное диплоидное число хромосом у человека (46). В 1959 г. впервые было показано, что причина одной из врожденных аномалий человека — болезни Дауна — появление в кариотипе одной лишней хромосомы. В дальнейшем выяснилось, что ряд других заболеваний и расстройств неизвестной этиологии связан с аномалиями структуры генов, хромосомными аберрациями или количественными изменениями в кариотипе. Успехи генетики помогли понять взаимодействие факторов наследственности и окружающей среды, установить, что условия окружающей среды могут способствовать развитию или подавлению наследственного предрасположения. Были разработаны методы экспресс-диагностики, предупреждения и лечения ряда наследственных заболеваний, организованы медико-генетические консультации (см.).

Широкое использование достижений молекулярной биологии и генетики в целях диагностики, раскрытия патогенеза, лечения и предупреждения болезней человека привело к формированию таких важных разделов мед. науки, как генетика человека (см.), медицинская генетика (см.), иммуногенетика (см.), фармакогенетика (см.) и др.

Молекулярная биология и генетика связаны почти со всеми разделами современной М.; их идеи и методы используются не только для изучения наследственных болезней, но и для исследований в области общей патологии, благодаря чему уточняются значение наследственности, роль наследственной предрасположенности при возникновении и развитии различных заболеваний и патол, состояний. Биохимическое и молекулярно-генетическое понимание сущности наследственных болезней привело к разработке ранних и точных методов их диагностики. Для многих наследственных заболеваний стала возможна пре- и антенатальная диагностика либо на уровне первичного дефекта, либо на начальных этапах нарушения обмена веществ.

Цитогенетические методы, позволяющие изучать тонкие наследственные структуры, значительно расширили возможности практической М. в диагностике хромосомных болезней и в дифференциальной диагностике ряда других заболеваний.

Наибольшие успехи в лечении наследственных болезней достигнуты на основе знания механизмов их патогенеза. Существует несколько методов для патогенетического лечения. Первый метод — ограничение поступления с пищей вещества, обмен к-рого в результате наследственной недостаточности фермента приводит к аномальному накоплению токсических для организма продуктов. Второй метод — добавление к рациону вещества, к-рого в результате наследственной аномалии требуется больше, чем в норме. Третий метод — возмещение несинтезируемых в организме в результате генетической аномалии веществ (напр., антигемофильного глобулина при гемофилии, некоторых гормонов при наследственных эндокринных заболеваниях, гамма-глобулина при агаммаглобулинемии и т. д.). Четвертый метод — удаление токсических продуктов обмена из организма, выведение которых нарушено в результате наследственного генетического блока. Напр., выведение избыточного количества железа при первичном гемохроматозе, меди — при гепатоцеребральной дистрофии. Пятый метод — исключение из употребления некоторых лекарств, напр, барбитуратов при порфирии. Применяют также оперативные методы лечения, напр, пересадку вилочковой железы при иммунодефицитных состояниях, пересадку почки при врожденном кистозном перерождении ее и т. д.

Более радикальные подходы к восстановлению наследственных нарушений, чем симптоматические и патогенетические, предполагает этиологическое лечение, под к-рым понимается введение в организм нормального гена вместо мутантного. Это молекулярно-генетическое направление получило название генная инженерия. Исследования в этой области интенсивно проводятся на микроорганизмах, клетках растений, животных и человека.

Число унаследованных патол, мутаций может быть уменьшено с помощью расширенного внедрения медико-генетического консультирования. До начала 60-х гг. 20 в. диагностика скрытого носительства патологически рецессивного гена была возможна не более чем при 15 наследственных заболеваниях. В 70-х гг. число таких болезней возросло в десятки раз.

В конце 19 — начале 20 в. большое развитие получила теория динамических систем, возникшая на основе теории дифференциальных уравнений. Одним из фундаментальных положений этой теории явилось понятие «обратная связь» и формулирование принципа управления по отклонению фактического состояния управляемого объекта от заданного. В физиологии и медицине значение обратной связи для управления функциями организма животных и человека впервые в мире было исследовано ii описано в трудах русских физиологов Н. А. Белова (1911), А. Ф. Самойлова (1930), Н. А. Бернштейна (1934), П. К. Анохина (1935) и др. Развитие теории информации и статистических методов исследования управляющих систем позволило установить наличие и большое значение обратной связи в биологических и технических системах, а также информационный характер процессов регулирования и управления в биологии. Совместными усилиями представителей таких на первый взгляд далеких друг от друга отраслей знания, как физиология и математика, автоматика и психология, в середине 20 в. была создана кибернетика (см.) — наука об общих закономерностях управления и связи, лежащих в основе деятельности самых разнообразных управляющих систем. В становлении кибернетики как науки большую роль сыграли такие научно-технические достижения, как успехи нейрофизиологии и особенно физиологии в. н. д., создание первых автоматических регуляторов, развитие теории и практики дискретных преобразователей информации. Решающее значение для становления кибернетики имело создание в 40-х гг. 20 в. электронно-вычислительных машин. В 1948 г. амер. математик Винер (N. Wiener, 1894—1964) опубликовал книгу «Кибернетика», в которой он на основе обобщения исследований своих предшественников сформулировал предмет, объект и основные понятия новой науки.

Теоретическое ядро кибернетики составляют теория информации, теория кодирования, теория алгоритмов и автоматов, общая теория систем, теория оптимальных процессов, методы исследования операций, теория распознавания образов, теория формальных языков. Основной задачей кибернетики считают создание сложных систем управления и различных систем для автоматизации умственного труда, а в перспективе — моделирование мозга и его различных функций.

Основным техническим средством для решения задач кибернетики являются электронные вычислительные машины (ЭВМ), поэтому развитие кибернетики тесно связано с развитием электронной вычислительной техники. ЭВМ — качественно новый вид машин, заменяющих и облегчающих не физический, а умственный труд человека.

Роль и значение кибернетики для современной научно-технической революции настолько велики, что саму революцию нередко называют кибернетической. Кибернетика открыла для изучения области процессов, происходящих в системах управления различной природы, особенно процессов хранения, переработки, передачи и восприятия информации (информационные процессы), вызвала существенные сдвиги в методах научного исследования и способствовала проникновению в познание приемов моделирования, формализации, алгоритмизации и связанных с ними понятий. Она способствовала выяснению основных характеристик регуляторных биол, систем, раскрытию конкретных структурных основ реализации обратных связей и обеспечению надежности передачи информации. Биокибернетический подход оказался плодотворным для исследования процессов, протекающих на всех уровнях организации: с его помощью успешно изучают процессы жизнедеятельности клеток, морфогенез, работу мозга и органов чувств, регуляцию функц, процессов и т. д. Универсальное значение для биологии и медицины приобрел метод математического моделирования жизненных процессов и экспериментальной физической проверки предположений о механизмах физиол, реакций. Применение математических методов в М. связано с использованием ЭВМ, позволяющих благодаря быстроте совершаемых ими операций не только анализировать результаты эксперимента, но и изменять его направление согласно заданной программе. Явления обратной связи в регуляции дыхания, уровня сахара в крови, любого безусловного или условного рефлекса и многих других процессов в животном организме легли в основу кибернетических расчетов, схем и конструкций. Особое значение приобрела проблема программирования дифференциальных признаков болезней и привлечения счетно-решающих машин для постановки диагноза. Использование принципов кибернетики в М. привело к созданию ряда сложных автоматических систем, предназначенных для быстрой переработки большой по объему информации и для практических мед. целей. Созданы диагностические машины, автоматические системы для регулирования наркоза, дыхания и высоты АД во время операций, автоматические стимуляторы сердечной деятельности, активные управляемые протезы и др. (см. Кибернетика медицинская).

Развитие теоретической медицины

Революция в естествознании изменила облик морфологии, к-рая в 20 в. постепенно превращается из описательной науки в науку обще-биологическую и экспериментальную, изучающую не только строение организма, органов и тканей человека и животных, но и морфол, основы их функц, взаимодействия.

Под влиянием открытия рентгеновских лучей в специальную область научных знаний выделилась Рентгеноанатомия, дающая возможность изучать форму и строение живого человеческого тела. Рентгеновские лучи в анатомии впервые применил отечественный анатом В. И. Тонкое в 1896 г. Данные рентгеноанатомии явились одной из основ функциональной, динамической нормальной и патологической анатомии. Совершенствование микроскопической техники и развитие новых методов морфол, исследований дало возможность анатомам и патологоанатомам изучать органы и системы вплоть до микроскопического уровня, что способствовало интеграции нормальной и патологической анатомии с гистологией и цитологией (см. Анатомия, Гистология, Патологическая анатомия, Цитология). Наряду с морфол, методами исследования все больше утверждались функц, методы выявления закономерностей возникновения, развития и исхода патологических процессов.

Одним из крупных представителей патол, анатомии был Л. Ашофф, умело сочетавший тщательные исследования патол, изменений организма человека с широко поставленными экспериментами на животных. Им изучено строение тромбов и роль гемодинамики в тромбообразованию Совместно с Таварой (S. Tawara) им было разработано учение о собственной проводящей системе сердца, ставшее одной из теоретических основ учения о ритме сердечной деятельности и клин, электрокардиографии. Важные морфол, исследования внутрисердечной нервной системы выполнены также отечественными морфологами И. М. Догелем (1895), С. Е. Михайловым (1907) и В. П. Воробьевым (1917). Л. Ашофф с сотр. изучил изменения миокарда при ревматизме, впервые обнаружил специфические ревматические гранулемы (независимо от Л. Ашоффа ревматическая гранулема была описана советским патологом В. Т. Tалалаевым; гранулема Ашоффа—Талалаева). Опираясь на учение И. И. Мечникова о макрофагах и развивая исследования русского патолога В. К. Высоковича, Л. Ашофф с учениками сформулировал учение о ретикулоэндотелиальной системе. Л. Ашофф описал явления холестеринэстерового ожирения, разработал методы определения липоидных веществ в тканях, что имело большое значение в разработке проблемы атеросклероза.

Широкие перспективы для развития морфологии открыла разработка метода культуры тканей вне организма, предложенного в 1907 г. амер. ученым Харрисоном (R. G. Harrison) и усовершенствованного А. Каррелем (1911 — 1915), Фишером (A. Fischer, 1925) и др. Метод культуры тканей дал возможность изучать метаболизм живых клеток многоклеточного организма, функции различных клеток, их реакции на гормоны и лекарственные вещества, межклеточные взаимодействия и др. Замедленная микрокиносъемка культур живых тканей сделала видимыми процессы жизнедеятельности в их динамике и изменения тканей во времени.

Существенную роль в развитии метода прижизненного изучения тканей и клеток сыграло усовершенствование оптических средств исследования. В 1903 г. австр. исследователи Р. Жигмонди и Зидентопф (H. F. W. Siedentopf) сконструировали ультрамикроскоп. С 1910 г. началось практическое применение метода темнопольной микроскопии, позволяющего изучать степень дисперсности и гидратации клеточных структур и обнаруживать отдельные структуры субмикроскопических размеров. С 1903 г. стало развиваться микроскопирование в УФ-лучах, ставшее в дальнейшем важным методом исследования веществ, содержащихся в растительных и животных клетках (пуриновых оснований, большинства витаминов, некоторых липидов, тироксина, нуклеиновых к-т и др.). С 1911 г. получила развитие люминесцентная микроскопия, с помощью к-рой были получены ценные сведения о строении, обмене веществ и функционировании нормальных и патологически измененных клеток (напр., раковых, пораженных вирусом и т. п.). Важное направление флюоресцентной микроскопии связано с разработкой и применением, начиная с середины 20 в., метода флюоресцирующих антител. Этот метод позволил изучить локализацию и динамику накопления специфических белков, в частности ряда ферментов, появление белковых продуктов эмбриональной дифференцировки, топографию вируса и динамику его накопления в клетке, реакцию иммунокомпетентных клеток на проникновение в организм инфекции. Ценным при изучении живых клеток оказался и появившийся в 1941 г. фазово-контрастный микроскоп, позволяющий различать бесцветные структуры, отличающиеся лишь оптической плотностью или толщиной.

Начиная с середины 20 в. благодаря применению электронного микроскопа исследования морфологов сосредоточились на ультрамикроскопической структуре клетки и других тканевых элементов. Электронная микроскопия обогатила М, принципиально новыми данными о клеточной структуре волокон сердечной мышцы, строении миофибрилл в волокнах скелетных мышц, межнейрональных синапсов и т. д. С помощью электронной микроскопии было показано особое значение мембранных структур в построении различных компонентов клетки. Установлено, что проникновение веществ в клетку и в клеточные органоиды осуществляется с помощью особых транспортных систем, обеспечивающих проницаемость биол, мембран.

Изучению клетки в прижизненном состоянии способствовала разработка техники операций на клетках. В 1899 г. Схаутеном (S. Schouten) в Голландии и Мак-Клендоном (М. McClendon) в США был сконструирован первый микроманипулятор. В 1912 г. С. С. Чахотиным был создан микроманипулятор, позволяющий извлекать из клетки отдельные органоиды (хромосомы и др.): измерять электрические потенциалы с помощью микроэлектродов, вводить в клетку разнообразные вещества, бактерии, ядра и другие компоненты сходных или чужеродных клеток. Развитие этой техники привело к формированию микрургии, ставшей основным методом изучения клетки в прижизненном состоянии.

Наряду со значительными успехами в изучении живой клетки 20 в. ознаменовался крупными достижениями в исследовании фиксированной клетки. Возникшие в 30-х гг. 20 в. гистохимия (см.) и цитохимия (см.) позволили изучить хим. свойства клеток и тканей в норме и при патологии, тонкие механизмы тканевого и клеточного метаболизма белков, нуклеиновых к-т, углеводов, липидов, структурные изменения, характерные для начальных проявлений болезни, и др. Наибольшие результаты дало сочетание цитохимических, радиоавтографических и электронно-микроскопических методов исследования с дифференциальным центрифугированием.

Благодаря развитию и совершенствованию указанных методов исследования сформировалась и достигла больших успехов наука о клетке — цитология (см.), важным разделом к-рой является цитопатология (см.), изучающая патол, процессы на клеточном уровне, а также патологию самой клетки и ее органоидов. В результате исследований в области цитопатологии были получены данные об изменении клеток вследствие их старения и воздействия неблагоприятных факторов окружающей среды — физических, химических, биологических. Цитопато л. исследования получили особенно значительное развитие в радиобиологии, где всестороннее изучение реакции клетки на воздействие лучистой энергии возможно не только на клеточном или субклеточном, но и на молекулярном уровне.

Достижения цитологии в связи с изучением нейрогуморальных факторов, субклеточных и молекулярных структур позволили преодолеть односторонние и ошибочные положения целлюлярной патологии и синтезировать на новом уровне все ценное, что содержалось в целлюляризме, гуморализме и нервизме.

На рубеже 19—20 вв. начался переход физиол, науки от аналитического понимания жизненных процессов к синтетическому. Основополагающую роль в осуществлении этого перехода сыграли материалистические идеи русских физиологов И. М. Сеченова и И. П. Павлова о единстве организма и среды, а также разработанные ими и их учениками новые методы исследования закономерностей взаимодействия целостного живого организма с окружающей средой. Особенно большое влияние на дальнейшее развитие экспериментальной медицины оказал разработанный И. П. Павловым хирургический метод хрон, эксперимента с широким применением фистул и анастомозов, позволивший осуществлять в относительно нормальных условиях постоянное наблюдение над физиол, функциями. Использование метода хрон, эксперимента привело И. П. Павлова к открытию нового типа рефлекторных связей — условного рефлекса и к внедрению объективного естественнонаучного метода условных рефлексов в изучение в. н. д. животных и человека. Результаты исследований научных школ, созданных

И. М. Сеченовым и И. П. Павловым, оказали существенное влияние на развитие экспериментально-физиологического направления М. 20 в. Это направление отличается ярко выраженным стремлением рассматривать организм как единое целое, находящееся в неразрывной связи с окружающей средой и в постоянном развитии; развитием рефлекторной теории; признанием ведущей роли нервной системы, и прежде всего ее высших отделов, в жизнедеятельности организма; тесной связью физиологии с клин, медициной.

Одновременно с созданием И. П. Павловым учения об условных рефлексах англ. физиолог Ч. Шеррингтон провел фундаментальные исследования рефлекторной деятельности и основных физиол, процессов, происходящих В спинном мозге и мозговом стволе. В своей классической монографии «Интегративная деятельность нервной системы» (1906) он показал, что спинномозговые рефлексы являются интегративными реакциями и характеризуются взаимодействием множества нервных элементов и перестройкой внутрицентральных взаимоотношений. Ч. Шеррингтон внес большой вклад в разработку учения о координации функций ц. н. с. Им и его школой [Р. Магнус, Лидделл (E. G. Т. Liddell), Дж. Экклс, X. Кушинг, Фултон (J. F. Fulton), У. Пенфилд, Р. Гранит и др.] были изучены особенности возбуждения в рефлекторной дуге и установлены такие факты, как одностороннее проведение и задержка проведения в синапсе; на большом экспериментальном материале показано значение торможения в рефлекторной деятельности мозга; подвергнуто детальному анализу явление суммации возбуждений, обнаруженное И. М. Сеченовым; установлено существование взаимоусиливающих и взаимоослабляющих рефлексов; открыты явления «облегчения» рефлексов, конвергенции, окклюзии, отдачи и спинальной индукции; описано состояние децеребрационной ригидности; предложено объяснение спинального шока; дана классификация рецепторов на проприо-, экстеро- и интерорецепторы; сформулированы общие принципы функционирования ц. н. с.— принцип реципрокной (сопряженной) иннервации мышц-антагонистов и принцип общего конечного пути.

Новая глава физиологии ц. н. с. и учения о координации двигательных функций была создана в первой четверти 20 в. исследованиями голл. физиолога Р. Магнуса и его сотр., обобщенными в монографии «Установка тела» (1924). Было установлено наличие большой группы рефлексов, посредством которых достигается распределение тонуса мускулатуры и возможность поддержания определенного положения тела в пространстве. Изучение механизмов этих рефлексов показало, что они вызываются афферентными импульсами, исходящими от рецепторов лабиринтов и проприоцепторов шейных мышц, и осуществляются центрами промежуточного, среднего и продолговатого мозга.

Начиная с 1928 г. швейцарский физиолог Гесс (W. Hess, 1881 — 1973) осуществил анализ функц, организации промежуточного мозга и установил его роль в регуляции деятельности внутренних органов; в результате экспериментов на кошках при помощи электрического раздражения вживленными на длительный срок электродами он пришел к заключению (1931) о существовании в промежуточном мозге центра сна.

Фундаментальным открытием явилось выяснение в 40-х гг. 20 в. амер. нейрофизиологом и анатомом X. Мегуном, итал. физиологом Дж. Моруцци и др. значения неспецифических активирующих тормозных влияний ретикулярной формации ствола мозга в регуляции возбудимости и тонуса всех отделов ц. н. с. В связи с этими и последующими исследованиями П. К. Анохина и др. значительно изменились представления о характере распространения возбуждений по ц. н. с., более четким и глубоким стало понимание механизмов корково-подкорковых взаимоотношений, сна и бодрствования, наркоза, эмоций и мотиваций.

На развитие электрофизиологии значительное влияние оказало разработанное в 1909 г. франц. нейрофизиологом Л. Лапиком учение о хронаксии. Хронаксия, характеризующая скорость возникновения возбуждения при раздражении, оказалась чувствительным показателем состояния возбудимости тканей, и хронаксиметрия стала одним из фундаментальных методов физиол, и клин, исследования. В 1926 г. англ. физиолог А. Хилл и др. открыли теплообразование в нерве при возбуждении и пришли к выводу, что возбуждение нервных волокон сопровождается усилением обмена веществ.

Начиная с 1929 г. англ. физиологом Э. Эдрианом, японским физиологом Като (G. Kato) и др. были разработаны способы выделения одиночного мышечного или нервного волокна или рецептора с подходящим к нему нервным волокном. Микроэлектродная техника, предложенная в 1946 г. Джерардом с сотр. и получившая широкое распространение в физиол, лабораториях всего мира, позволила регистрировать трансмембранные потенциалы одиночных клеток. Внутриклеточные микроэлектроды нашли применение и для электрического раздражения одиночной клетки, и для введения в нее посредством электрофореза различных веществ, в частности для изменения содержания отдельных ионов внутри клетки.

Физиол, исследования, проведенные с помощью микроэлектродной техники, выявили, что поверхностная мембрана клетки является возбудимым образованием — генератором электрических потенциалов и что ее свойства определяют транспорт различных веществ в клетку и из нее в окружающую среду. Установление этих фактов позволило А. Ходжкину, Э. Хаксли и Б. Катцу в конце 40-х и в начале 50-х гг. создать современную мембранную теорию происхождения биоэлектрических потенциалов (см.). Эта теория получила математическое выражение в виде модифицированных уравнений Нернста и в виде системы дифференциальных уравнений, позволяющих предсказать, какие изменения претерпят биоэлектрические потенциалы при ряде воздействий на мембрану и при сдвиге ионных концентраций внутри и снаружи клетки.

Исследования японского физиолога И. Тасаки (I. Tasaki) и др., проведенные с помощью микроэлектродной техники в 40—50-х гг., показали, что возбуждение в миелиновых нервных волокнах распространяется не непрерывно вдоль всего волокна, а скачкообразно от одного перехвата Ранвье к другому. Далее было развито представление о том, что перехваты Ранвье выполняют функции ретрансляционных станций, генерирующих импульсы такого напряжения, к-рого достаточно для возбуждения следующего перехвата.

Англ. физиологи Гаскелл (W. Н. Haskell) и Дж. Ленгли в конце 19 — начале 20 в. заложили основы современных представлений о функциях вегетативной нервной системы. Австр. фармаколог О. Леви открыл участие ацетилхолина в передаче возбуждения с блуждающего нерва на сердце и заложил в 1921 г. основы учения о медиаторах, т. е. хим. механизме передачи нервного импульса в синапсах.

Г. Дейл в 1933 г. предложил классификацию нервных волокон по хим. признаку: адренергические и холинергические волокна в. н. с. В 1929 г. он установил, что ацетилхолин является медиатором и моторных соматических нервов, передающих импульсы на скелетную мускулатуру. В дальнейшем, сочетая электрофизиол. и биохим, методики с электронной микроскопией, ученые установили, что ацетилхолин выделяется в виде мельчайших пузырьков (квантов) в состоянии покоя в концевой пластинке. Большие порции ацетилхолина, выделяемые при возбуждении, вызывают изменения физ.-хим. свойств постсинаптической мембраны и приводят к возникновению потенциала концевой пластинки. Раскрытие механизма перехода возбуждения с нерва на мышцу имело не только большое теоретическое, но и практическое значение, поскольку легло в основу применения фармакол. веществ, названных миорелаксантами. Учение о медиаторах оказало существенное влияние на физиологию, фармакологию и токсикологию, раскрыв механизмы действия некоторых лекарственных препаратов и ядов; в невропатологии оно помогло выяснить патогенез ряда заболеваний нервно-мышечной системы. Выяснение механизмов синаптической передачи нервного импульса, в частности медиаторной) механизма, позволило создать большую группу лекарственных препаратов медиаторного и антимедиаторного действия, которые были внедрены в клин, практику для патогенетического лечения многих болезней, связанных с нарушениями вегетативной иннервации внутренних органов, а также получить лекарственные средства с принципиально новыми, ранее не известными фармакол, свойствами.

Большое влияние на М. оказало развитие физиологии кровообращения, дыхания, пищеварения и выделения.

В 1893 г. нем. эмбриолог и анатом В. Гис описал носящий теперь его имя пучок мышечных волокон, идущий от предсердия к желудочку. В 1906 г. Тавара обнаружил атриовентрикулярный узел, от которого начинается пучок Гиса. В 1907 г. Кис (A. Keith) и Флек (М. W. Flack) описали синоатриальный узел, являющийся главным генератором импульсов (водитель ритма сердца), вызывающих сокращение сердечной мышцы. Исследования Геринга (H. E. Hering) и Дж. Эрланге ра в 1905—1912 гг., а затем Дж. Эйстера и В. Мика в 1914—1916 гг. показали, что в случае нарушения функции синоатриального узла водителем ритма становится атриовентрикулярный узел. Если же и его функция нарушена или прервано проведение возбуждения от этого узла к желудочкам, то водителями ритма становятся волокна Пуркинье, рассеянные в миокарде желудочков.

В 1895 г. Франк (О. Frank) в опытах на сердце лягушки установил, что увеличение наполнения желудочка вызывает усиление его сокращения, а в 1906—1910 гг. с помощью оптического манометра получил первые записи давления в полостях сердца. Англ. физиолог Э. Старлинг в 1914 г. подтвердил этот факт и пришел к заключению, что механическая энергия, развиваемая сердцем, зависит от длины его мышечных волокон, т. е. от их растяжения в диастоле, обусловленного венозным притоком (закон сердца Франка — Старлинга). В 20-х гг. Уиггерс (С. J. Wiggers) записал внутрисердечное давление и давление в магистральных сосудах, что дало ему возможность детально описать структуру сердечного цикла.

Нем. физиолог Геринг в 1923— 1924 гг., а затем бельг. физиолог и фармаколог К. Гейманс в 1930— 1939 гг. изучали значение механо- и хеморецепторов синокаротидной и аортальной рефлексогенных зон в регуляции сердечной деятельности и тонуса сосудов.

В 1952 г. Вейдманн (S. Weidmann) с помощью внутриклеточных микроэлектродов обнаружил, что в волокнах сердца, обладающих способностью к автоматии и называемых водителями ритма, в период диастолы происходит спонтанная медленная деполяризация. Достигнув определенного уровня, она вызывает распространяющийся потенциал действия, являющийся импульсом, возбуждающим сокращение сердца. Анализ этого явления с позиции мембранной теории происхождения биоэлектрических потенциалов Ходжкина — Хаскли привел к экспериментально обоснованному представлению, что автоматия объясняется особенностями ионной проницаемости мембраны волокон водителей ритма сердца.

Работы датского физиолога А. К рога в 20-х гг. 20 в. заложили основы современных представлений о функциях капилляров (см.). В эти же годы Дж. Баркрофт привел экспериментальное доказательство тому, что селезенка — депо крови, регулирующее количество ее в организме. В 1928 г. К. Гейманс доказал, что рефлекторными раздражителями дыхательного центра являются увеличение напряжения углекислоты и уменьшение напряжения кислорода.

А. Крог (1910) и Дж. Баркрофт (1914) показали, что газообмен в легких осуществляется путем диффузии. Бор (Ch. Bohr), Гендерсон (L. Henderson), Дж. Баркрофт, Ван Слайк (D. Van Slyke) и др. дали подробный количественный анализ условий транспорта газов кровью и кривых диссоциации гемоглобина и углекислоты в зависимости от их напряжения.

Еще в конце 19 в. И. П. Павлов и его сотр. заложили основы современной физиологии пищеварения и установили закономерности нервной регуляции деятельности жел.-киш. тракта (см. ниже — Медицина в России во второй половине 19 в.). Новые представления о регуляции функций органов пищеварения были развиты в результате исследований английского физиолога Бейлисса (W. М. Bayliss) и Э. Старлинга (1902), которые показали, что при введении соляной к-ты в двенадцатиперстную кишку в ее слизистой оболочке образуется хим. возбудитель секреции поджелудочной железы — секретин. В 1906 г. Эдкинс (J. Edkins) установил, что введение животному экстрактов из слизистой оболочки пилорической части желудка вызывает секрецию желудочных желез. Специфический хим. возбудитель, образующийся в желудке и возбуждающий секрецию желудочных желез, он назвал гастрином. В конце 20-х и в 30-х гг. было открыто еще несколько гормонов, образующихся в пищеварительном тракте.

Изучение механизмов гормональной регуляции в норме и при патологии привело к формированию эндокринологии (см.), современный этап развития к-рой начинается с 1901 г., когда впервые было получено в химически чистом виде вещество, образуемое железой внутренней секреции. В 1901 г. японский ученый Такамине (J. Takamine), а в 1905 г. амер. ученый Олдрич (Th. В. Alddrich) впервые получили в очищенной кристаллической форме препарат мозгового вещества надпочечника и назвали его адреналином. В 1902 г. биологи Бейлисс и Э. Старлинг предложили термин «гормон», ставший общепринятым для обозначения веществ, выделяемых в кровь эндокринными железами. В 1905 г. нем. ученый Штольц (F. Stolz) и англ. ученый Дейкин (H. D. Dakin) синтезировали адреналин. Это был первый синтез гормона, получившего широкое применение в мед. практике. В 1910 г. отечественный гистофизиолог М. Н. Чебоксаров впервые показал влияние нервного раздражения на секрецию адреналина, доказав, т. о., единство нервной и гуморальной регуляции.

В 1912 г. Франк (А. Е. Frank) установил наличие в задней доле гипофиза антидиуретического гормона, в 1914 г. Э. Кендалл выделил кристаллический тироксин. В 1921 г. Эванс (H. М. Evans) и Лонг (С. N. Long) открыли в передней доле гипофиза гормон роста, избыток продукции к-рого вызывает акромегалию и гигантизм. В 1923 г. Аллен (E. V. Allen) и Э. Дойзи выделили эстриногормон яичника. В 1925 г. Коллип (J. В. Collip) выделил в чистом виде гормон из паращитовидных желез. В 1927 г. Рогов (I. М. Rogoff) и Стюарт (G. H. Stewart) выделили активный гормон из коры надпочечников, который вскоре был применен для лечения аддисоновой болезни. Новая эра в эндокринологии и гинекологии началась с открытия женских половых гормонов.

В 1927 г. нем. ученые Б. Цондек и 3. Ашгейм выделили из мочи беременных женщин гонадотропный гормон передней доли гипофиза. Тем самым была установлена взаимосвязь яичника с гипофизом, что внесло ясность в физиологию и патологию менструального цикла. В том же году 3. Ашгейм и Б. Цондек предложили эффективную биол, реакцию для определения ранних сроков беременности, основанную на том, что в моче беременной находится хорионический гонадотропин. Корнер (G. W. Corner) и Аллен (W. М. Allen) в 1929 г. выделили прогестин — гормон желтого тела, вызывающий характерные изменения слизистой оболочки матки во время беременности.

Одним из крупнейших достижений М. 20 в. было открытие гормона поджелудочной железы — инсулина. В 1901 г. русский ученый Л. В. Соболев на основании экспериментальных исследований пришел к выводу, что островки Лангерганса поджелудочной железы являются органом внутренней секреции, имеющим непосредственное отношение к углеводному обмену. Он указал пути получения действующего начала из островков с целью рационального лечения диабета. Выводы Л. В. Соболева подтвердили в 1921 — 1922 гг. канадский ученый Ф. Бантинг совместно с Бестом (Ch. H. Best) и Дж. Маклаудом. Это открытие произвело переворот в лечении сахарного диабета. Дальнейшее изучение инсулина позволило удлинить и упрочить его действие.

Выдающуюся роль в создании современного учения о физиологических стимуляторах кроветворения сыграл У. Касл, который раскрыл патогенез пернициозной анемии и показал значение желудка в кроветворении. В 1942—1943 гг. Чо Хао Ли (Cho Нао Li), Эванс (H. М. Evans) и Симпсон (М. Simpson) выделили адренокортикотропный гормон. В 1936 г. Э. Кендалл и Винтерштейнер (О. Р. W. Wintersteiner) в США и Т. Рейхштейн в Швейцарии выделили из надпочечников вещество гормональной природы, позднее названное кортизоном. Синтез этого препарата в 1944 г. и удачное его клиническое испытание в 1948 г. Ф. Хенчем (США) явились важным этапом лечения ревматических заболеваний. Дальнейшими исследованиями Торна (G. Thorn, США) и др. было установлено, что АКТГ помогает при тех же заболеваниях, что и кортизон. В 50-х гг. были синтезированы преднизон и преднизолон, леч. действие которых оказалось значительно сильнее, чем кортизона. Открытие гормонов дало толчок к развитию крупнейших фарм, предприятий, занимающихся переработкой органов животных с целью извлечения из них гормонов.

Исследованиями физиологов и биохимиков в первой половине 20 в. было установлено, что влияния, осуществляемые нервной системой, и действие физиологически активных веществ, образующихся в организме, представляют собой звенья общего механизма регуляции функций. В результате была преодолена односторонность различных точек зрения, противопоставляющих нервный и гуморальный механизмы регуляции, и сложилась концепция нейрогуморальной регуляции.

Крупнейшим представителем этой концепции был амер. физиолог У. Кеннон. Исследуя физиол, механизмы эмоций и мотивации поведения, он установил, что боль, ярость, страх сопровождаются рефлекторным возбуждением чревных нервов, выделением надпочечниками адреналина в кровь, появлением приспособительных реакций (расширение зрачков, повышение кровяного давления, учащение дыхания, увеличение сахара крови и т. д.), а также активацией метаболизма, повышением работоспособности скелетных мышц и мобилизацией всех ресурсов организма на борьбу с угрожающей ему опасностью. В ходе исследования эмоций, функций симпатической нервной системы, а также путей передачи симпатических импульсов на иннервируемые ткани, изучения роли хим. факторов передачи симпатических импульсов У. Кеннон сформулировал учение о симпатико-адреналовой системе, утверждавшее принцип единства нервной и гуморальной регуляций, открывшее значение этой системы в мобилизации энергетических ресурсов организма. Венцом его обобщений явилось учение о гомеостазе как о саморегуляции относительного постоянства внутренней среды организма и некоторых жизненно важных процессов (1929). Представления У. Кеннона о саморегуляции разных систем организма получили дальнейшее развитие в трудах его последователя мексиканского ученого Розенблюта (A. S. Rosenblueth) и сотрудничавшего с ним Винера (N. Wiener), к-рыми были заложены основы кибернетики. Многочисленными исследованиями было установлено, что саморегуляция в целостном организме является результатом взаимосвязи между регулируемым органом и регулирующим аппаратом при помощи находящихся в скелетных мышцах проприоцепторов (Ч. Шеррингтон, Р. Гранит) и располагающихся во внутренних органах и сосудистых рефлексогенных зонах висцерорецепторов (Геринг, К. Гейманс).

Идеи У. Кеннона о роли симпатико-адреналовой системы в поддержании устойчивого состояния организма (гомеостаза) и в развитии эмоций послужили одной из предпосылок для создания Г. Селье концепции об адаптационном синдроме и о так наз. реакции стресса. В процессе изучения действия различных неспецифических агентов на организм (холод, оперативное вмешательство, отравления ядами), которые вызывают сходные реакции, Г. Селье пришел к заключению, что эффекты действия раздражителя небольшой силы могут ограничиваться местными реакциями, чаще всего воспалительного характера. В случае более сильного раздражителя вместе с характерными для данного раздражителя эффектами возникает ряд общих реакций организма, которые повторяются без изменений и не зависят от качества раздражителей. Совокупность этих стереотипных реакций, имеющих защитное значение, Г. Селье назвал общим адаптационным синдромом, а факторы, вызывающие эти реакции,— стрессорами; состояние, в к-ром находится организм в результате их действия,— реакцией стресса (1936). Механизм адаптационного синдрома Г. Селье связывал с функцией коры надпочечников и передней доли гипофиза, выделяющей адренокортикотропный и соматотропный гормоны. Итоги этих исследований были опубликованы в 1956 г. в книге «Стресс жизни». Работы Г. Селье приковали внимание исследователей всего мира и многими из них были восприняты в качестве универсальной теории патологии, своеобразного манифеста века. Однако, как всякая теория, стремящаяся дать всеобъемлющее объяснение многочисленным процессам с позиций механистического мировоззрения, она имеет ряд слабых сторон, нуждающихся в дальнейшем уточнении.

В 20 в. произошло существенное расширение сферы экспериментальнофизиологических исследований, что привело к дифференциации физиологии животных и человека и образованию новых научных дисциплин. Большое развитие получила электрофизиология (см.), изучающая биоэлектрические потенциалы в живом организме. Изучение закономерностей развития физиол, функций составило предмет сравнительной эволюционной и возрастной физиологии (см.). Благодаря исследованию особенностей функционирования разных физиол, систем в зависимости от условий обитания, т. е. физиол, основ приспособлений (адаптаций) к разнообразным факторам окружающей среды, сформировалась экологическая физиология.

В 60—70-х гг. наука обогатилась большим числом методов, которые могут быть использованы для разработки проблем физиологии человека без вреда для испытуемого. Современные методы исследования предоставляют возможности изучать функции организма человека как в покое, так и при деятельности не только в условиях лаборатории, но и вне ее, на расстоянии от исследователя, как в нормальном, так и в патол, состоянии, как в обычных, так и в чрезвычайных условиях, в т. ч. при полетах в космос или при пребывании под водой. В результате фактически заново были созданы прикладные разделы физиологии, посвященные изучению закономерностей работы человека в соответствии со специальными задачами, напр, физиология труда, спорта, питания, авиационная, космическая, подводная физиология и т. д. Большое количество исследований, выясняющих возникновение и течение функц, отправлений (напр., дыхания, кровоснабжения, пищеварения, в. н. д.) при болезнях животных и человека, привело к формированию клинической физиологии. Экспериментальнофизиологическое направление исследований оказало существенное влияние не только на формирование теоретических основ М., но и получило широкое развитие в клин, медицине.

Развитие микробиологии и иммунологии

В связи с тем, что на первых этапах развития научных знаний о мельчайших, не видимых невооруженным глазом живых существах все внимание исследователей было сосредоточено на изучении заболеваний, вызываемых бактериями, сформировавшаяся во второй половине 19 в. наука была названа бактериологией. Увлечение бактериологией захватило широкий круг естествоиспытателей и врачей. Однако уже в последней четверти 19 в. стало ясно, что, помимо бактерий, существуют и другие не видимые невооруженным глазом живые существа, для которых Седийо (Gh. E. Sedillot) предложил в 1878 г. для обозначения микроскопических биол, объектов термин «микроб». Формирующуюся науку о микробах Дюкло (E. Duclaux) назвал микробиологией (см.), к-рая уже в самом начале своего развития дифференцировалась на ряд самостоятельных дисциплин: бактериологию, микологию (см.), протозоологию (см.), вирусологию (см.), иммунологию (см.) и др.

Освоение колоний империалистическими странами привело к острой необходимости изучения заболеваний, специфичных для этих стран или имевших в них широкое распространение. В связи с этим быстро развивались такие отрасли М., как учение о тропических болезнях (см.) и паразитология (см.).

Особую главу микробиологии составило учение о риккетсиозах. В 1909 г. амер. ученый Г. Риккетс открыл возбудителя пятнистой лихорадки Скалистых гор. Франц. микробиолог Ш. Николль с сотр. в 1909 г. воспроизвел тиф на обезьянах и разработал основы рациональной борьбы с сыпным тифом. В том же году он установил, что это заболевание передается вшами. В 1913 г. чешский паразитолог С. Провацек обнаружил в кишечнике платяных вшей возбудителя сыпного тифа. Э. Роша-Лима, проводивший исследования с С. Провацеком, назвал в честь погибших в результате лабораторных заражений Г. Риккетса и С. Провацека всю группу открытых микроорганизмов риккетсиями, а возбудителя сыпного тифа риккетсией Провацека. Работы Э. Роша-Лимы (1916) позволили окончательно решить вопрос об этиологии сыпного тифа.

На рубеже 19—20 вв. было выяснено, что понятие «дизентерия» включает в себя многочисленную группу острых кишечных расстройств, весьма разнообразных по своей этиол, природе и вызываемых простейшими, бактериями разных родов и видов и даже вирусами. Первое открытие, способствовавшее выделению бактериальной дизентерии из обширной группы острых кишечных расстройств, было сделано в 1891 г. А. В. Григорьевым. Обнаруженный им микроб находился в испражнениях больных и в брыжеечных железах кишечника людей, погибших от дизентерии.

Спустя 7 лет, в 1898 г., японский ученый Шига (К. Shiga) обнаружил и описал аналогичный микроб (бактерия Григорьева — Шиги). Затем С. Флекснер (1900), Зонне (С. Sonne, 1915), М. И. Штуцер и Штатц (К. Statz, 1917) и др. выделили и изучили других возбудителей бактериальной дизентерии.

В 1901 г. П. Н. Лащенков впервые указал на роль стафилококков в пищевых отравлениях. Амер. микробиолог Барбер (М. A. Barber, 1914) описал вспышку пищевых отравлений на Филиппинских о-вах, вызванную употреблением молока от коров, пораженных стафилококкозом вымени. Впоследствии Джордан (P. Jordan, 1930) и другие исследователи экспериментально доказали, что фильтраты стафилококковых культур вызывают острый гастроэнтерит. Ван-Эрменгем (Е. van Ermengem, 1896), а затем С. В. Кон-стансов (1904) выделили возбудителя ботулизма. Ф. Шаудинн и Э. Гоффманн открыли возбудителя сифилиса (1905). Ж. Борде и Жангу (О. Gengou) описали в 1906 г. коклюшную палочку, в 1911 г. Мак-Кой (G. W. McCoy) и Чапин (Ch. W. Chapin, США) — возбудителя туляремии.

На рубеже 19—20 вв. как самостоятельная наука сформировалась вирусология.

Первые представления о природе вирусов были изложены в работе русского ученого Д. И. Ивановского «О двух болезнях табака» (1892) и белее полно — в его диссертации на эту же тему (1902). Д. И. Ивановский установил, что возбудитель мозаичной болезни табака проходит сквозь агаровые гели и мелкопористые бактериальные фарфоровые фильтры. Он указал, что фильтруемость и неспособность вирусов расти на искусственных питательных средах являются принципиальными критериями их отличия от других микроорганизмов.

Руководствуясь этими взглядами Д. И. Ивановского, исследователи на протяжении двух последующих десятилетий открыли вирусы, вызывающие болезни животных, человека, бактерий и неопластические процессы.

В 1898 г. Ф. Леффлер и Фрош (P. Frosch) сообщили о вирусе, вызывающем ящур. Путем количественного определения этого вируса они показали его способность размножаться в пораженном организме. В течение нескольких последующих лет была установлена вирусная природа возбудителей чумы рогатого скота (1899), желтой лихорадки (1901), оспы птиц (1902), бешенства (1903), полиомиелита (1909) и др.

В 1897—1898 гг. голл. микробиолог Бейеринк (М. W. Beyerinck) показал, что размножение возбудителя мозаичной болезни табака начинается лишь после его внедрения в цитоплазму клеток растения-хозяина. Он впервые применил слово «вирус» в современном смысле (1899). В 1903 г. В. Бабеш и Негри (A. Negri) описали своеобразные тельца, выявленные ими в протоплазме нервных клеток при бешенстве. В 1921 г. Липшютц (В. Lipschutz) классифицировал вирусные включения по их местоположению в ядре или цитоплазме клетки-хозяина. Было установлено, что эти включения могут представлять собой места синтеза вирусных компонентов (оспенные вирусы), агрегаты вирусных частиц (аденовирусы) или являться следствием нарушенного клеточного обмена (при герпетической инфекции).

В 1931 г. Вудрафф (А. М. Woodruff) и Э. Гудпасчер открыли возможность культивирования вируса оспы кур в лабораторных условиях в тканях куриного эмбриона. Было установлено, что в этих условиях многие вирусы хорошо развиваются. В 1941 г. Херст (G. К. Hirst) обнаружил способность вируса гриппа склеивать (агрегировать или агглютинировать) эритроциты кур. В дальнейшем была установлена такая способность других вирусов в отношении эритроцитов разных млекопитающих и птиц. Это дало в руки вирусологам простой метод количественного определения многих вирусов и соответствующих антител.

Появление электронного микроскопа позволило углубить и расширить представления о невидимых возбудителях ряда контагиозных болезней. В 1939 г. Арденне (М. Ardenne) и Руска (H. Ruska) предложили метод электронно-микроскопического исследования взвеси вирусных частиц, позже была разработана методика получения ультратонких тканевых срезов, позволяющая электронно-микроскопически исследовать вирусы внутри пораженных ими клеток. Путем измерения скорости осаждения различных вирусов при ультрацентрифугировании оказалось возможным определить их размеры и массу. В 1933 г. Элфорд (W. J. Elford) предложил использовать для определения размеров вирусов коллоидные мембраны с различной известной величиной пор.

Новый этап в вирусологии начался с открытия У. Стенли, который в в 1935 г. получил в кристаллическом виде вирус мозаичной болезни табака. В 1936 г. англ. ученый Боуден (F. С. Bawden) совместно с Пири (А. Pirie) показали, что этот вирус является нуклеопротеидом. Впоследствии вирусологами разных стран было установлено, что формировать кристаллические структуры могут и некоторые мелкие вирусы позвоночных, напр, вирус полиомиелита.

Исключительное значение для развития вирусологии имела разработка методики получения однослойных клеточных культур, к-рая была осуществлена в 1949 г. Дж. Эндерсом, Уэллером (Т. Н. Weller) и Роббинсом (F. В. Robins). На ее основе Дульбекко (R. Dulbecco) и Фогт (М. Vogt) в 1952 г. разработали методику получения под слоем агара или другого геля колоний вируса, образующихся из единичной вирусной частицы. Использование электронной микроскопии и рентгеноструктурного анализа в сочетании с рядом других методов дало возможность в течение 50—70-х гг. расшифровать структуру большинства вирусов. Начало этим исследованиям было положено в 1953 г. Ф. Криком и Дж. Уотсоном. Изучение структуры вирусов показало, что все они , построены по общему плану и состоят из одно- или двухцепочечной нуклеиновой к-ты (ДНК или РНК) и окружающей ее белковой оболочки, построенной из отдельных субъединиц, которые расположены по спирали или образуют правильный многогранник вокруг стержня из нуклеиновых к-т (так наз. капсид).

Изучение процессов взаимодействия вирусов и клеток хозяина показало, что чаще всего вирус вызывает процесс, приводящий к гибели клеток. Реже размножение вируса происходит без видимого нарушения структуры клетки и не вызывает ее гибели. Своеобразной оказалась форма взаимодействия с клеткой-хозяином у вирусов, обладающих онкогенной активностью. В 1911 г. Ф. Раус перевил саркому кур, вводя им бесклеточный фильтрат от больных животных. В 1936 г. Дж. Биттнер обнаружил и выделил вирус рака молочной железы мышей. С середины 40-х гг. советский ученый Л. А. Зильбер предложил вирусогенетическую теорию возникновения некоторых злокачественных опухолей и развернул работу по ее экспериментальному подтверждению. В 1956 г. Р. Менекер и В. Гроуп описали трансформацию культуры фибробластов куриного эмбриона под действием вируса саркомы Рауса, при к-рой фибробласты приобрели способность к непрерывному беспорядочному росту и делению, как при опухолевом процессе в организме.

В 1915 г. англ. бактериолог Туорт (F. W.Twort), изучая явление лизогении, установил, что выделенный им агент, обладающий литическими свойствами, должен быть отнесен к новому виду вирусов — вирусам бактерий. Канад. бактериолог Ф. д’Эрелль, более подробно изучавший это явление, назвал этот вирус бактериофагом. В 1917—1919 гг. Ф. Д’Эрелль высказал предположение о паразитарной природе бактериофагов и о возможности их применения для лечения и профилактики инф. болезней. Эта идея привлекла к изучению явления бактериофагии внимание бактериологов всего мира. В дальнейшем были выделены многие виды бактериофагов, которые использовали для профилактики и лечения различных инф. болезней.

Исследования австрал. бактериолога Ф. Бернета в 1929—1936 гг. показали, что различные фаги отличаются по своим физическим, физиологическим и серологическим свойствам и могут адсорбироваться только на определенных участках бактериальных клеток — так наз. рецепторах. Ф. Вернет разработал метод определения размножения бактериофагов в отдельных бактериальных клетках и доказал, что в зараженной бактериальной клетке накапливаются бактериофаги, которые при лизисе клетки выделяются в окружающую среду. Венг. биохимик Шлезингер (М. Schlesinger) в 1933 г. первым установил, что бактериофаг представляет собой нуклеопротеид, состоящий примерно из равных количеств белка и нуклеиновой к-ты, к-рая в 1936 г. была идентифицирована с ДНК.

В 1939 г. М. Дельбрюк совместно с Э. Эллисом разработал метод изучения цикла размножения фагов, который явился основой количественных методов исследования фагов. В 1948— 1949 гг. А. Херши и Р. Ротман построили первую генетическую карту фага. Открытие способности фага переносить генетическую информацию от одной бактерии к другой позволило создать генетические карты некоторых бактерий. В 1952 г. А. Херши и Чейс (М. Chase) при помощи изотопов показали, что фаг как таковой не проникает в бактерию и что размножению фага дает начало не родительская частица, а ее ДНК, к-рая является носителем генетической информации.

Одно из крупнейших достижений вирусологии — открытие способности клетки под влиянием внедрения в нее вируса вырабатывать резистентность к заражению другим вирусом (явление интерференции). В 1935 г. Хоскинс (М. Hoskins) сообщил о взаимном подавляющем действии нейротропного и висцеротропного штаммов вируса лихорадки в опытах на обезьянах, а Маграсси (F. Magrassi) — двух различных штаммов вируса герпеса простого при введении кроликам. Вскоре интерференция была выявлена п между неродственными вирусами. Далее было установлено, что в большинстве случаев интерференция оказалась связанной с синтезом клеткой особого низкомолекулярного белка — интерферона, открытого Айзексом (А. Isaacs) и Линденманном (J. Lindenmann) в 1957 г.

История М. середины 20 в. показала, что наиболее эффективным методом борьбы с вирусными инфекциями является активная иммунизация. В 1936 г. М. Тейлер (М. Theiler) разработал вакцину против желтой лихорадки из культур живых ослабленных вирусов. Массовое распространение получила вакцина против кори. Важную роль в борьбе с эпидемиями полиомиелита сыграли разработанная в начале 50-х гг. Дж. Солком (J. Е. Salk) убитая корпускулярная вакцина, осуществление в 1954 г. Сейбином (А. В. Sabin) селекции вируса полиомиелита и выведение вакцинных штаммов, пригодных для массового производства живой полиомиелитной вакцины. В СССР живую вакцину против полиомиелита впервые приготовили научные коллективы, возглавляемые М. П. Чумаковым и А. А. Смородинцевым.

Достижения бактериологии и вирусологии оказали положительное влияние на развитие мед. науки и здравоохранения в целом. Однако наряду с этим имела место и абсолютизация открытий в области микробиологии для патологии человека. Это нашло свое отражение в монокаузализме (см.) — направлении мышления, резко переоценивавшем роль микроорганизмов в этиологии и патогенезе инф. болезней. Механистические представления монокаузалистов о причинности постоянно входили в противоречия с мед. практикой, оставляя многие факты без объяснения, и смыкались в конечном счете с фатализмом. Многие видные представители М., особенно клиницисты и гигиенисты, выступали с резкими возражениями против недооценки в этиологии заболеваний роли окружающей среды, в т. ч. социальных условий жизни.

Особое внимание микробиологов привлекала проблема невосприимчивости организма к воздействию инф. агентов. На рубеже 19—20 вв. были выполнены исследования, результаты которых легли в основу теории иммунитета. На протяжении нескольких десятилетий предметом острых дискуссий была фагоцитарная теория иммунитета, высказанная впервые в 1883 г. И. И. Мечниковым. В конце концов первостепенное значение фагоцитарной реакции в защите организма от инфекций было полностью подтверждено.

Теория фагоцитоза получила свое дальнейшее развитие в исследованиях В. К. Высоковича. Л. Ашоффа, H. Н. Аничкова и др., посвященных изучению ретикулоэндотелиальной системы. Последующее развитие науки показало, что фагоцитоз является важным, но не единственным механизмом иммунитета. Нем. бактериолог Г. Бухнер установил в 1889 г., что бактерицидные свойства сыворотки крови зависят от наличия в ней термолабильных белковых «защитных веществ», названных им алексинами. Полемизируя с И. И. Мечниковым, он принял в 1894 г. гипотезу об образовании алексинов клетками крови.

Нем. бактериолог Э. Беринг получил леч. антитоксические сыворотки путем иммунизации лабораторных животных бактерийными культурами и токсинами. Этим он положил начало применению сывороток в леч. целях при инф. болезнях. В 1890 г. Э. Беринг и С. Китасато получили противостолбнячную сыворотку. В 1892— 1894 гг. Э. Беринг и одновременно с ним Э. Ру и Я. Ю. Бардах получили сыворотку для лечения токсической формы дифтерии. В 1902 г. С.-Л. К. Дзержговский доказал возможность активной иммунизации человека против дифтерии. В 1913 г. Э. Беринг разработал метод активной иммунизации смесью токсина и антитоксина. Т. о. были заложены основы серопрофилактики. Амер. микробиолог и патолог С. Флекснер в 1905 г. первым предложил и ввел в мед. практику сыворотку против возбудителя цереброспинального менингита.

Уже в конце 19 в. были проведены исследования природы, механизма и материальных носителей гуморального иммунитета. П. Эрлих открыл присутствие в сыворотке крови антител, нейтрализующих токсины растительного происхождения (1891). В 1894 г.

В. И. Исаев и Р. Пфейффер получили антитела, лизирующие холерные вибрионы, и описали специфическое растворение холерных вибрионов (бактериолиз) в брюшной полости иммунизированной морской свинки. Вскоре Грубером (М. Gruber) и Дархемом (H. Е. Durham) были открыты антитела, агглютинирующие микробы (1896), Краусом (R. Kraus) выделены антитела, преципитирующие токсические продукты жизнедеятельности возбудителей брюшного тифа, холеры и чумы.

Франц. терапевт Ф. Видаль разработал в 1896 г. реакцию агглютинации для диагностики брюшного тифа и положил начало серодиагностике. Англ. бактериолог и инфекционист A. Райт и независимо от него B. К. Высокович предложили в 1896 г. метод предохранительной вакцинации против брюшного тифа. В 1897 г. А. Райт и Смит (F. Smith) обнаружили способность сыворотки крови больных мальтийской лихорадкой агглютинировать микрококк Брюса. А. Райт и Семпл (D. Sample), основываясь на этом открытии, разработали в 1897 г. серологический метод лабораторной диагностики бруцеллезной инфекции у людей и животных при помощи реакции агглютинации. Э. Вейль (1915) установил способность сыворотки больных сыпным тифом агглютинировать Bact. proteus OX19 и заложил основы серологической диагностики сыпного тифа.

Историческим открытием в области применения вакцин является предложенная франц. ученым А. Кальметтом в 1921 г. совместно с Гереном (J. М. С. Guerin) живая ослабленная вакцина штамма туберкулезных бактерий, культивированная на особой среде из желчи. Впервые применил эту вакцину с целью иммунизации против туберкулеза в 1923 г. Б. Вайлль-Алле в Париже, после чего она получила широкое распространение.

В дальнейшем благодаря применению методов ультрацентрифугирования, иммуноэлектрофореза и др. было доказано, что антитела являются в основном гамма-глобулинами сыворотки крови, поэтому они получили название иммуноглобулинов.

В 1899 г. Дейч (L. Deutsch) ввел понятие «антиген» для обозначения чужеродных белков и веществ другой природы (напр., полисахаридов), которые, попадая в организм, вызывают специфическую иммунол, реакцию, проявляющуюся образованием антител. П. Эрлих и Ю. Моргенрот ввели термин «комплемент» (1899—1900), заменив им термин «алексин», введенный Бухнером и Ж. Борде для обозначения дополнительного белкового комплекса, принимающего участие в ряде иммунол, реакций и присоединяющегося к комплексу антиген — антитело.

Бельг. бактериолог Ж. Борде выполнил фундаментальные исследования факторов гуморального иммунитета. Он изучил природу и свойства литических агентов, установил физ.-хим. характер сывороточных реакций иммунитета, показал механизм гемагглютинации, преципитации, дезинтоксикации, выяснил роль комплемента в реакции иммунитета, установив, что без его присутствия невозможно образование комплекса антиген — антитело. Вместе с Жангу он разработал в 1901 г. реакцию связывания комплемента, к-рая используется для диагностики бактерийных и вирусных инфекций. В частности, на основании реакции связывания комплемента нем. ученый А. Вассерман предложил в 1906 г. метод серологической диагностики сифилиса.

Перечисленные исследования положили начало формированию серологии — науки о диагностических и экспериментальных методах, связанных с иммунными сыворотками (антисыворотки). Основное содержание этого раздела иммунологии было определено проблемами получения антисывороток, оценки их специфической активности, изучения механизма серологических реакций, а также вопросами серопрофилактики и серотерапии.

Выявление защитных функций антисывороток оказало существенное влияние на формирование гуморальной теории иммунитета. ‘П. Эрлих, разработавший методы определения активности антисывороток и изучения реакции антиген — антитело (in vitro), объяснял взаимодействие токсинов с антитоксинами и антигенов с клетками и антителами наличием специфических для каждого антигена и антитела структур — рецепторов (рецепторная теория иммунитета).

Уже в начале 20 в. были проведены исследования, которые сыграли большую роль в установлении тесной связи между клеточными и гуморальными факторами иммунитета. В 1908 г. А. Райт и С. Дуглас открыли в нормальной сыворотке крови вещества, действующие непосредственно на бактерии и облегчающие фагоцитоз, и назвали их опсонинами.

A. Райт предложил изготовлять вакцины из микробов, взятых у самого больного, — аутовакцины, положив этим начало аутовакцинации.

Дальнейшие исследования показали, что в образовании иммуноглобулинов принимают участие макрофаги; лимфоидные же клетки, кроме того, осуществляют функцию распознавания антигенов, а также синтез иммуноглобулинов. Ф. Вернет в 1961 г. ввел специальный термин «иммунокомпетентная клетка» для обозначения тимусзависимых и костномозговых лимфоцитов, способных распознавать антиген и отвечать на него иммунной реакцией. Ройтт (I. М. Roitt) ввел в 1969 г. символы Т- и В-лимфоциты.

Т. о., было доказано, что междуклеточными и гуморальными факторами защиты организма от инфекции существует тесное взаимодействие. Был выдвинут ряд теорий образования антител и иммунитета.

Достижения микробиологии с конца 19 в. стали находить массовое практическое применение. Речь шла не только о применении леч. антисывороток в случае уже развившейся болезни, но и о предупреждении болезни путем массовой вакцинации всего населения или той его части, к-рой угрожает эпидемия.

После того как Г. Рамон открыл в. 1923 г. способ получения анатоксина из токсина дифтерийной палочки, массовая иммунизация этим анатоксином детей привела к резкому снижению заболеваемости дифтерией; после второй мировой войны во многих странах (СССР, Франция, Швеция, Норвегия, Финляндия, Дания) вакцинирование стало обязательным.

B. Колле и Отто (R. Otto) создали эффективный штамм живой вакцины против чумы, который был впервые применен на Мадагаскаре для вакцинации людей.

В 20 в. иммунология переросла рамки классического определения: как науки о невосприимчивости организма к инф. болезням и постепенно охватила проблемы патологии, генетики, эмбриологии, трансплантологии, онкологии и др. Установленный в 1898—1899 гг. сотр. И. И. Мечникова Ж. Борде и Ф. Я. Чистовичем факт, что введение чужеродных эритроцитов и сывороточных белков стимулирует выработку антител, положил начало развитию неинфекционной иммунологии. Последовавшее затем изучение цитотоксических антител привело к формированию иммунопатологии (см.), изучающей многие заболевания, в генезе которых важное место занимают расстройства иммунол. механизмов.

Открытие австр. иммунологом К. Ландштейнером групп крови человека и законов их изогемагглютинации привело к широкому использованию в практической М. переливания крови и формированию учения о тканевых изоантигенах. Изучение законов наследования антигенов и других факторов иммунитета породило новую отрасль иммунологии — иммуногенетику. Изучение эмбриогенеза показало значение явлений иммунитета в тканевой дифференцировке.

В 1927 г. К. Ландштейнер и Ф. Левин обнаружили антигены в эритроцитах человека, а в 1940 г. К. Ландштейнер вместе с А. Винером открыл резус-антигены.

В 40-х гг. 20 в. выяснилось, что процесс отторжения чужеродной ткани при трансплантации объясняется иммунол, механизмами. В 1953 г. М. Гашек и П. Med авар открыли новое явление — иммунологическую толерантность, проявляющуюся в том, что организмы, развившиеся из эмбрионов, индуцированных определенными антигенами, теряют после рождения способность отвечать на них образованием антител и активно отторгать трансплантаты, содержащие эти антигены. Это положило начало исследованиям, посвященным преодолению иммунологической несовместимости тканей при их пересадках. В 50-х гг. 20 в. возникла иммунология опухолей, получили развитие иммунология радиационная (см.), иммуногематология (см.), методы иммунопрофилактики (см.), иммунотерапии (см.), иммунодиагностики (см.).

В тесной связи с изучением иммунол. процессов проходило исследование* различных форм извращенной реакции организма на чужеродные вещества и ткани, в частности аномального повышения его чувствительности к различным воздействиям окружающей среды. В 1902 г. франц. физиологи Портье (P. Portier) и Ш. Рише открыли явление анафилаксии или повышенной чувствительности к парентеральному введению чужеродных веществ, сопровождающееся падением кровяного давления, рвотой, мышечной слабостью, непроизвольным мочеиспусканием и дефекацией и нередко заканчивающееся смертью. В 1903 г. франц. бактериолог М. Артюс получил в эксперименте воспалительную реакцию с некрозом у кроликов в ответ на повторные подкожные введения сыворотки крови лошади. В 1905 г. отечественный патолог Г. П. Сахаров наблюдал на морских свинках явление анафилактического шока после введения чужеродной сыворотки крови — через несколько минут экспериментальные животные гибли. Впервые термин «анафилактический шок» был предложен А. М. Безредкой. В 1907 г. он разработал способ предупреждения возникновения такого шока путем предварительного введения больным малых доз леч. антисыворотки (антианафилаксия). Предложенные

А. М. Безредкой принципы легли в основу современного применения антисывороток в профилактических и лечебных целях.

Австр. ученый К. Пирке в 1906 г. углубил и расширил понятие анафилаксии, открыв и описав явление аллергии. В 1907 г. он предложил проводить аллергическую кожную реакцию на туберкулин как диагностическую пробу при туберкулезе. С этого момента началось всестороннее изучение вопросов, связанных с проявлениями аллергии в экспериментальной и клинической М. Англ. ученый Нун (L. Noon) в 1911 г. доказал возможность излечения от сенной лихорадки — одной из самых распространенных аллергических болезней, введением под кожу больного экстрактов из цветочной пыльцы в возрастающих концентрациях. С тех пор этот метод стал основой для всех попыток десенсибилизации организма.

На протяжении десятилетий были накоплены значительные экспериментальные и клинические данные об аллергии и анафилаксии.

В 60—70-е гг. 20 в. были вскрыты основные механизмы развития аллергических реакций, выявлена и изучена роль накопления в организме гистамина при этом явлении и предложен ряд антигистаминных препаратов. Создана классификация типов аллергических (иммунологических) механизмов повреждения тканей (см. Аллергические болезни). В самостоятельный раздел иммунологии сформировалась аллергология (см.) как область научного знания, изучающая этиологию, патогенез, клинику аллергических болезней и разрабатывающая методы их профилактики и лечения.

На XI сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения в 1958 г. Советское правительство предложило программу ликвидации оспы в мире. Реализация этой программы под эгидой ВОЗ привела к выдающемуся успеху. По данным ВОЗ, последний случай оспы в эндемичных очагах инфекции в мире был зарегистрирован в октябре 1977 г.

Клиническая медицина

При всех успехах экспериментальной М. во второй половине 19 в. врачебное мышление находилось в плену плодотворных для своего времени, но ограниченных по существу концепций, основанных на открытиях в области патол, анатомии и бактериологии. Дальнейшее накопление фактов показало односторонность теории целлюлярной патологии и монокаузализма и обусловило постепенный переход клиницистов на позиции функционализма.

В связи с функц, подходом к проблемам патологии особое внимание клиницистов было сосредоточено на развитии клин, физиологии, функц, диагностики. Так, напр., в СССР, в Москве еще в 1932 г. был создан НИИ функциональной диагностики и экспериментальной терапии во главе с Д. Д. Плетневым. Особое значение для развития клин. М. имели разработка и внедрение методов функц, диагностики: электрокардиографии и других электрофизиол, методов исследования, аускультативного метода измерения АД, катетеризации сердца (разработана нем. хирургом В. Форссманном, 1929, амер. врачом А. Курнаном, 1941), методов исследования функции внешнего дыхания и т. д.

В сочетании с методами рентгено- и радиоизотопной диагностики, эндоскопией с использованием волоконной оптики, цитол, методами, иммунодиагностикой, биохим, методами исследования функций печени, почек, системы крови, желез внутренней секреции и т. д. они позволяют врачу определить морфол, и функц, состояние любого органа, уловить не только тончайшие изменения их функции, но и переход от нормальной функции к патологической и к болезни. Поскольку внедрение в клин, практику новых объективных методов исследования обусловило необходимость организации биохим., микробиол., иммунол, и других лабораторий, рентгенол, отделений, наиболее передовыми в области клин. М. стали те страны, где раньше появились клиники, оснащенные необходимым современным оборудованием. В начале 20 в. такой страной была Германия, а в дальнейшем центр мед. науки капиталистического мира переместился в США не только потому, что там были созданы первоклассно оборудованные клиники, но и в связи с переездом туда многих крупных ученых из стран Европы.

В 20 в. врач из «наблюдателя» болезни превращается в целителя, способного активно вмешиваться в ее течение. При многих заболеваниях на смену симптоматическому приходит этиотропное или патогенетическое лечение. Так, нем. врач П. Эрлих еще в первом десятилетии 20 в. доказал возможность синтезировать по заданному плану препараты, способные воздействовать на возбудителя инф. болезней, и тем самым заложил основы химиотерапии. Открытие бактериостатического действия сульфаниламидных соединений при кокковых инфекциях положило начало успехам химиотерапии бактериальных инфекций. С выпуском в 1939 г. сульфатиозола крупозная пневмония перестала быть смертельно опасным заболеванием.

В первой половине 40-х гг. началось широкое применение антибиотиков: к началу 50-х гг. более 50 антибиотиков, сульфаниламидных препаратов, нитрофуранов и других антимикробных средств — природного происхождения и синтетических с различными механизмами избирательного действия на микробную клетку нашли широкое применение в мед. практике. При массовом применении антимикробных средств выявились нередкие осложнения, обусловленные токсическим действием препаратов, аллергическими реакциями организма, дисбактериозом. Это заставило строже ставить показания к применению каждого антибиотика, сульфаниламидного препарата, но ни в какой мере не снизило значения этих эффективных средств борьбы с возбудителями заболеваний инф. природы. Распространение устойчивых к антибиотикам форм микроорганизмов определило направление поиска новых антибиотиков. Так, напр., полусинтетические Пенициллины оказались высокоактивными в отношении стафиллококков, устойчивых к пенициллину.

Наряду с химиотерапией бактериальных инфекций во второй половине 20 в. быстро развивается химиотерапия опухолей. Стали реальностью длительные ремиссии при остром лимфобластном лейкозе, лимфогранулематозе, что еще недавно казалось неправдоподобным. Цитостатические средства с успехом используют не только для подавления патол, клона клеток, но и в качестве иммунодепрессантов при многих заболеваниях, в патогенезе которых решающую или важную роль играют аутоиммунные процессы (напр., коллагеновые болезни). Вместе с тем современная Цитостатическая терапия связана с постоянным риском развития полисиндромной цитопатической болезни, разработка лечения к-рой стала актуальной проблемой клин. М.

В качестве иммунодепрессантов при аутоиммунных заболеваниях и для подавления тканевой несовместимости при трансплантации органов и тканей наряду с цитостатиками широко применяются кортикостероиды. Это яркое свидетельство широкого диапазона современной гормонотерапии, развившейся на основе достижений эндокринологии.

Достижения химии гормонов и клин, эндокринологии привели к тому, что в 20 в. на основе разработанного в 19 в. франц. физиологом Ш. Броун-Секаром учения о железах внутренней секреции сформировалась самостоятельная научно-практическая дисциплина — эндокринология (см.). Начало нового этапа в развитии эндокринологии относится к 40-м гг., когда амер. клиницист Ф. Хенч с успехом применил гормон коры надпочечников кортизон для лечения ревматоидного артрита (1948). Дальнейшими исследованиями многих авторов была показана высокая эффективность кортизона и АКТГ при других ревматических заболеваниях (см. Ревматология). Синтезированные (начиная с 50-х гг.) преднизон, преднизолон, дексаметазон и другие препараты, значительно более эффективные, чем кортизон, стали применяться при различных заболеваниях практически во всех областях клин. М. Современная эндокринология уже не ограничивается изучением патологии желез внутренней секреции; в круг ее проблем наряду с гормонотерапией неэндокринных заболеваний входят и вопросы гормональной регуляции функций в здоровом и больном организме.

В 20 в. возникло и быстро развивалось учение о витаминах — витаминология. Только развитие биохимии и науки о питании позволило врачам расшифровать причины «эпидемий» цинги, бери-бери и других авитаминозов и найти пути их профилактики. Было установлено, что витамины являются физиологически активными соединениями; они принимают участие в функционировании различных ферментных систем. Исключительное значение для леч. М. имела разработка амер. учеными Дж. Майнотом, У. Мерфи и Дж. Уипплом метода печеночной терапии злокачественного малокровия (1926). Эти исследования привели в дальнейшем к открытию антипернициозного витамина B12 англ. ученым Смитом (L. Smith, 1948). Большое значение для клин. М. приобрели во второй половине 20 в. психофармакол, средства. Их рождение датируют 1951 г., когда А. Лабори и Югенар (P. Huguenard) предложили аминазин, синтезированный в 1950 г., для потенцирования наркоза. Еще через два года клиника обогатилась резерпином, а затем число психофармакол, препаратов, преимущественно обладающих влиянием на психические функции, эмоциональное состояние, поведение, быстро достигло нескольких сотен. Их применение в широкой мед. практике не только оказало революционизирующее влияние на состояние современной психиатрии, но и обогатило другие разделы клин. М.: терапию, хирургию, акушерство и т. д. Последнее объясняется тем, что избирательное психотропное (успокаивающее, антидепрессивное, стимулирующее) действие этих средств позволяет снять невротический компонент, часто сопутствующий соматическому страданию, а «непсихотропные» их эффекты (противосудорожный, обезболивающий, гипотензивный, противорвотный и др.) могут быть использованы для патогенетической терапии основного заболевания (так, резерпин и другие препараты раувольфии вошли в число основных средств лечения гипертонической болезни). Т. о., психофармакол. средства, «родившись» из соматической М. (не только аминазин впервые был применен в анестезиологии, но и первые антидепрессанты использовались вначале при лечении туберкулеза, а транквилизаторы — как мышечные релаксанты), в психиатрии стали крупным самостоятельным классом фармакол, средств (см. Психофармакология), а затем в новом качестве вернулись в различные области мед. практики. Миф о безвредности психофармакол, средств способствовал необоснованно массовому их применению врачами (так, в США элениум и другие транквилизаторы выписывались значительно чаще, чем любые другие новые лекарственные препараты) и применялись самими больными без врачебного контроля. Это нередко сопровождалось неврол, нарушениями, а в отдельных случаях тяжелыми осложнениями (гепатит, агранулоцитоз, тромбоэмболии и т. д.), что привело к столь же необоснованному скепсису в отношении применения психофармакол, средств при соматических заболеваниях. Возникла и проблема деонтологического характера: о допустимых границах медикаментозного воздействия на человеческую психику.

Антибактериальная химиотерапия, цитостатические средства, гормональные препараты, психофармакол. средства, сердечные гликозиды» диуретики, леч. вакцины и сыворотки и т. д. приравняли терапевтические методы к скальпелю в руках хирурга как по эффективности лечения, так и по опасности осложнений, вызванных врачебным вмешательством. Возможности терапии выросли и благодаря использованию внутриартериального, внутриполостного спосо-бов введения лекарственных препаратов, применению таких пограничных с хирургией методов, как гемодиализ, дефибрилляция сердца и т. п. Необходимость тщательного изучения многочисленных новых лекарственных средств, выработки оптимальных схем их применения, выявления возможных отрицательных эффектов привела к зарождению во второй половине 20 в. нового раздела клин. М. — клинической фармакологии, синтезировавшей подходы классической фармакологии (эксперимент на животных) и клин. М. (апробация лекарств в условиях клин, эксперимента с использованием «слепого» или «двойного слепого» метода, когда ни врач, ни больной не знают, что применяется — испытываемое лекарство или плацебо).

Для М. 20 в. характерно и расширение границ применения оперативных методов лечения. Доступными скальпелю хирурга стали сердце и крупные сосуды, легкие и мозг. Проблема приобретенных и врожденных пороков сердца, традиционно изучавшаяся клиникой внутренних болезней, в связи с успехами оперативного лечения стала и хирургической проблемой. Сосудистые поражения и многие другие заболевания головного мозга стали предметом изучения не только невропатологии, но и нейрохирургии. О взаимодополняющих возможностях различных методов современного лечения свидетельствует комплексная терапия злокачественных опухолей, включающая химиотерапию, хирургическое лечение и лучевую терапию, быстрое развитие к-рой в 20 в. опирается на открытия разнообразных видов ионизирующих излучений и разработку соответствующей новой техники (альфа-, бета-, гамма-терапия, нейтронная, протонная терапия и т.д.). Успехи в диагностике и лечении опухолевых заболеваний были обусловлены развитием теоретической, экспериментальной и клинической онкологии (см.), к-рая в 20 в. выделилась в самостоятельную мед. науку. Разработка одной из популярных в современной онкологии вирусо-генетической теории происхождения опухолей связана с открытиями и концепциями франц. ученого А. Борреля (1903), амер. ученого Ф. Рауса (1911), советского вирусолога и иммунолога Л. А. Зильбера (1944—1961). Согласно этой теории опухолеродный вирус действует в качестве агента, трансформирующего генетический аппарат клетки, что в конечном итоге приводит к опухолевому росту. Другое важное направление в онкологии, начатое экспериментами японских ученых Ямагивы (К. Jamagiwa) и Ишикавы (К. Ichikawa, 1915), оформилось в учение о хим. канцерогенезе и привело к открытию канцерогенной роли многих веществ, что используется в профилактике опухолевых заболеваний. Многочисленными экспериментами (с начала 20 в.) показано, что ионизирующее излучение также может оказывать канцерогенное действие. Перспективным направлением развития онкологии является иммунологическое: многие онкологи склоняются к точке зрения, что снижение противоопухолевого иммунитета организма— одно из определяющих условий опухолевого роста.

Развитие М. в 20 в. ознаменовалось не только исключительными успехами в лечении многих болезней, но и началом массовых мероприятий по их профилактике. В первую очередь они были направлены против инф. болезней, которые в начале 20 в. продолжали доминировать в патологии человека. Так, обязательное оспопрививание (в СССР введено ленинским декретом в 1919 г.) решило проблему оспы во многих странах, бецежирование способствовало значительному снижению заболеваемости туберкулезом, от к-рого еще в начале 20 в. только в Европе ежегодно умирало ок. 1 млн. человек. В том же десятилетии было положено начало массовой иммунизации детей дифтерийным анатоксином, к-рая обеспечила резкое снижение заболеваемости дифтерией. Вакцина против полиомиелита позволила проводить массовые профилактические прививки против полиомиелита и добиться ликвидации его как массового заболевания в странах Европы и Северной Америки, где в середине 20 в. эпидемии этой болезни приняли характер национального бедствия (до 13—20 заболеваний в год на 10 000 населения). Профилактические прививки, химиопрофилактика и другие меры предупреждения инфекций в сочетании с методами ранней диагностики и эффективной антибактериальной терапии, разработанными клиникой инфекционных болезней (см.), выделившейся в 20 в. в самостоятельную клин, дисциплину, способствовали тому, что во второй половине века эпид, и другие инф. заболевания перестали быть основной угрозой здоровью населения экономически развитых стран.

Профилактическое направление развития клин. М. 20 в. не ограничилось областью инф. болезней. Оно приобрело особый размах и стало определяющим в медицине СССР и других социалистических стран, где получил широкое распространение метод диспансеризации населения (см. ниже — Медицина в СССР). Разработка методов массовой профилактики сердечнососудистых, онкологических и других заболеваний во второй половине 20 в. связана с развитием неинфекционной эпидемиологии (см.) как нового важного раздела мед. науки, представленного самостоятельными отделами, лабораториями в крупных научных центрах.

Начавшийся в 19 в. процесс дифференциации клин. М. продолжался в 20 в. в нарастающих масштабах, поскольку резко ускорилось накопление клиникой научных данных, неизмеримо возросли число и сложность применяемых диагностических и лечебных методов. Вместо терапии, хирургии и акушерства, из которых слагалась некогда М., во второй половине 20 в. насчитывается несколько десятков больших’ и малых дисциплин и самостоятельных научных разделов клин. М.

Терапия продолжала развиваться как основная клиническая научная дисциплина и врачебная специальность, формирующая мышление клинициста и интегрирующая исследования в различных более узких областях М. Видным представителем функц, направления М. начала 20 в. в Германии был Ф. Краус, в течение четверти века возглавлявший 2-ю мед. клинику в б-це Шарите в Берлине и создавший здесь научную школу, к-рая стала ведущей в изучении методов функц, диагностики болезней сердечно-сосудистой системы, патологии обмена веществ, гематол, проблем. Работы Ф. Крауса способствовали выяснению связи между конституцией человека и его патологией. В общепатол, взглядах Ф. Крауса особая роль отводилась электролитному обмену, регуляторным механизмам в. н. с.; он полагал, что кора головного мозга «осуществляет интегрирующие функции, возвышая глубинную личность до уровня кортикальной личности». Ученику Ф. Крауса Г. Бергманну — автору известных работ о пептической язве желудка, болезнях печени и желчных путей, о в. н. с. и др., принадлежит монография «Функциональная патология» (1932; на русский язык переведена в 1936 г.), с передовых позиций трактовавшая проблемы единства организма, взаимоотношения психического и соматического. Его взгляды оказали известное влияние на клиницистов многих стран (в СССР — Р. А. Лурия, Д. Д. Плетнев и др.)* В Швейцарии Г. Сали, предложивший в 1902 г. гемоглобинометр, разрабатывавший методы определения артериального давления и сфигмографии, изучавший состав желудочного сока при помощи пробного завтрака, создал руководство по клин, методам исследования (7-е изд., 1932), к-рое базировалось на глубоком знании достижений физики и химии и по к-рому учились многие поколения врачей.

Во Франции Ф. Видаль — ученик Ж. Дъелафуа, Э. Ру и И. И. Мечникова, обогативший внутреннюю медицину основополагающими открытиями в области серодиагностики инф. болезней, цитологической диагностикой плевральных выпотов и др., возглавил функц, направление в изучении болезней почек, способствовавшее разработке важных вопросов патофизиологии и клиники нефрита (солевой почечный отек и солевая гипертония, почечные клиренсы, клинико-функциональные синдромы). Эти исследования вместе с клинико-морфологическими сопоставлениями, проведенными терапевтом Фольгардом (F. Volhard) и патологом Фаром (Th. Fahr) в Германии (1914), составили прочный фундамент для быстрого развития учения о патологии почек в последующие десятилетия, к-рое привело в 50—60-х гг. 20 в. к выделению нефрологии (см.) в качестве самостоятельного научно-практического раздела внутренней медицины.

К числу выдающихся терапевтов начала 20 в., пользовавшихся всемирной славой, принадлежит также У. Ослер. Он описал наследственные телеангиэктазии, полицитемию с цианозом и увеличением селезенки, клин, картину подострого эндокардита, сыграл исключительную роль в организации клиник и клинической подготовки амер. студентов и врачей и в деятельности лондонских мед. об-в. Его руководство по внутренней медицине в течение многих десятилетий было настольным пособием клиницистов разных стран.

Как и во второй половине 19в., разработка проблем сердечно-сосудистой патологии занимала ведущее место и в исследованиях терапевтов. Изучение артериальной гипертензии в клин, практике стало возможным после того, как в 1896 г. в Италии Рива-Роччи (S. Riva-Rocci) изобрел манжетный сфигмоманометр и в 1905 г. петербургский врач Н. С. Коротков под руководством М. В. Яновского разработал звуковой метод определения артериального давления. Привлечению внимания клиницистов к проблеме артериального давления способствовал выход во Франции монографии П. Потена, посвященной этому вопросу. Систематические измерения давления в мед. практике показали частоту распространения артериальной гипертензии, превратившейся к середине 20 в. в одну из наиболее актуальных проблем М. Несомненные достижения современной клиники внутренних болезней в лечении артериальной гипертензии, позволяющие большинству больных при систематическом врачебном наблюдении и лечении сохранять в течение многих лет удовлетворительное самочувствие и работоспособность, опираются на накопленные знания о природе различных форм артериальной гипертензии. Среди многочисленных клинических и экспериментальных исследований по этой проблеме особую роль сыграли работы амер. ученых Гольдблатта (Н. Goldblatt, 1934) и И. Пейджа (1940), разработавших почечно-ишемическую теорию генеза гипертензии, и Гроллмена (А. Grollman), предложившего в 40— 50-х гг. вариант «почечной» теории — концепцию ренопривной гипертонии; советского терапевта Г. Ф. Ланга, выделившего гипертоническую болезнь как самостоятельную нозологическую единицу, первичным звеном патогенеза к-рой являются функц, нарушения ц. н. с.; англ. врача Дж. Пиккеринга, к-рому принадлежит одна из наиболее фундаментальных монографий о «болезни высокого кровяного давления» (1955).

Другой проблемой сердечно-сосудистой патологии, к-рая на протяжении 20 в. привлекала все большее внимание клиницистов различных стран, является атеросклероз, выделенный в самостоятельную форму поражения артерий из расплывчатого группового понятия «артериосклероз» нем. патологом Ф. Маршаном в 1904 г. В Петербурге, в клинике М. В. Яновского, А. И. Игнатовский в опытах с кормлением кроликов животной пищей впервые получил изменения артерий, напоминавшие атеросклероз человека (1908). В 1912 г. С. С. Халатов и H. Н. Аничков предложили холестериновую модель экспериментального атеросклероза, а в 1915 г. H. Н. Аничков выдвинул холестериновую теорию патогенеза заболевания, которые на несколько десятилетий определили продуктивное направление исследований по проблеме атеросклероза. Накопление фактов привело к отказу от ортодоксальной схемы: экзогенный холестерин — гиперхолестеринемия — холестериновая инфильтрация сосудистой стенки, и к признанию патогенетической роли нейроэндокринных факторов при атеросклерозе. Представление об атеросклерозе как заболевании, обусловленном нарушениями нейрогуморальной регуляции обмена липидов, отражено, в частности, в получивших мировое признание работах А. Л. Мясникова (1960, 1965), развивавшего концепцию близости гипертонической болезни и атеросклероза в биологическом и социальном аспектах.

Новой проблемой, возникшей в клинике внутренних болезней в 20 в. и ставшей во второй половине века острейшей проблемой М., явился инфаркт миокарда. Только в США ежегодно от инфаркта миокарда умирают св. 400 тыс. человек. Достижения современной М. в диагностике и лечении инфаркта миокарда, позволяющие большинству больных возвращаться к прежней жизни и трудовой деятельности,— результат коллективных усилий ученых нескольких поколений и многих стран. К числу основополагающих работ этого направления относятся классические описания клин, картины тромбоза венечных артерий сердца В. П. Образцовым и Н. Д. Стражеско (1909 —1910) и амер. терапевтом Херриком (J. В. Herrick, 1912), к-рому, кроме того, принадлежит первое сообщение об изменениях ЭКГ у больного инфарктом миокарда в сопоставлении с аналогичными изменениями при экспериментальной перевязке коронарной артерии (1919), клинико-электрокардиографические исследования его соотечественника Г. Парди, описавшего характерный коронарный зубец T (1920), англ. врача Дж. Паркинсона (1928) и др., проложивших путь к тонической электрокардиографической диагностике инфаркта миокарда.

В изучении нарушений ритма сердца важную роль сыграло усовершенствование Дж. Маккензи, к-рого считают основоположником клин, кардиологии в современном ее понимании, графических методов регистрации артериального и венного пульса. В 1908 г. был опубликован его классический труд «Болезни сердца», где вместо анатомического подхода и преимущественного внимания к порокам сердца на передний план выдвинута индивидуальная оценка функц, возможностей миокарда, основанная на анализе реакции больного сердца на нагрузку. Разработке учения об аритмиях сердца и их электрокардиографической диагностике посвящены фундаментальные исследования (1909 — 1925) соотечественника Дж. Маккензи Льюиса (Th. Leuis). Венкебах (К. Wenckebach) применил хинин при мерцательной аритмии и предложил классификацию аритмий по механизму их возникновения (1903 — 1927). Труды крупнейшего франц. кардиолога первой половины 20 в., ученика П. Потена, А. Вакеза сыграли важную роль в разработке методов рентгенодиагностики заболеваний сердца, электрокардиографической диагностики нарушений сердечного ритма, графических методов регистрации функц, состояния сосудов. Франц. кардиологом Лианом (С. Lian), амер. кардиологом П. Уайтом, нем. терапевтом Ромбергом (Е. Romberg) в 20—30-х гг. опубликованы капитальные руководства по болезням органов кровообращения. Во второй половине века кардиология превратилась в одну из ведущих комплексных клинико-теоретических дисциплин современной М.: проблемы ее разрабатываются не только терапевтами, но и хирургами, физиологами, биохимиками, патологами и т. д.

Другой комплексной клинико-теоретической дисциплиной, выделившейся из внутренней М. в 20 в., является гематология (см.), важные этапы развития к-рой связаны с разработкой таких методов исследования, как пункция костного мозга (М. И. Аринкин, 1927), радиоизотопные методы исследования (Л. Лайта, Великобритания, 1952), а также культивирование кроветворной ткани, позволившее А. А. Максимову еще в 20-х гг. выдвинуть унитарную теорию кроветворения, и др. Современная гематология относится к тем областям клин. М., где наиболее широко применяют методы естественных наук— математические, генетические и др.

Использование тонких зондов для исследования желудочного и дуоденального содержимого способствовало развитию функц, направления в гастроэнтерологии, теоретический фундамент к-рого был заложен классическими работами по физиологии пищеварения И. П. Павлова и его школы. Особое значение для выделения гастроэнтерологии (см.) в качестве самостоятельного научно-практического раздела внутренней медицины имела научно-общественная деятельность нем. терапевта И. Боаса, который в конце 19 в. предложил пробный завтрак для определения секреторной функции желудка, опубликовал учебник по болезням желудка и основал первый в Европе журнал по вопросам патологии органов пищеварения, обмена веществ и диететики. Ему принадлежит также описание болевых точек при заболеваниях жел.-киш. тракта (1913). Применение в современной гастроэнтерологии рентгенол., радиол, и биохим, методов, эндоскопов с волоконной оптикой, биопсии, цитол, диагностики и т. д. обеспечивает условия для своевременного распознавания и лечения болезней органов пищеварения, которые в структуре заболеваемости населения занимают второе место после сердечно-сосудистых заболеваний.

Рост заболеваемости хронической пневмонией, бронхитом, раком легких, с одной стороны, и развитие специальных методов исследования (бронхоскопии, бронхографии, томографии, ангиопульмонографии, методов определения функции внешнего дыхания и т. д.) — с другой, обусловили появление во второй половине 20 в. нового научно-практического раздела клин. М.— пульмонологии (см.), возникшей на стыке терапии, хирургии и анестезиологии, педиатрии. Значительно раньше, в первой четверти 20 в., началось выделение из внутренней медицины в качестве самостоятельной клин, дисциплины фтизиатрии (см.), в разработке научных основ к-рой важную роль сыграли исследования нем. патолога Л. Ашоффа по патоморфологии и классификации туберкулеза легких, австр. педиатра К. Пирке и франц. ученых А. Кальметта, Манту (Ch. Mantoux), Герена, Б. Вайлль-Алле в области туберкулинодиагностики и вакцинации против туберкулеза. Работами итал. врача Форланини (С. Forlanini), еще в 80-х гг. 19 в. применившего метод леч. пневмоторакса, начались эффективные поиски способов лечения туберкулеза. Разработка принципов комбинированной химиотерапии больных туберкулезом наряду с эффективными методами ранней диагностики и профилактики заболевания на фоне улучшения материальных и гигиенических условий жизни населения экономически развитых стран обусловила резкое снижение заболеваемости и смертности от туберкулеза. С этим, а также с наблюдающимся изменением течения туберкулеза, сближающегося по существенным своим проявлениям с иммуно-аллергическими, профессиональными и другими заболеваниями легких, связана характерная для современной М. тенденция к интеграции пульмонологии и фтизиатрии.

Хирургия (см.) в 20 в. стала наряду с терапией ведущей научной клин, дисциплиной, к-рая требует от врача-специалиста не только владения техникой операции, методами непосредственного и инструментального обследования больного, но и общебиологических и других теоретических мед. знаний, обосновывающих применяемые методы лечения. Существенно изменился сам предмет хирургии: круг так наз. хирургических болезней соответственно росту научных знаний значительно расширился, его границы потеряли прежнюю строгую очерченность. С одной стороны, скальпель хирурга уверенно вторгается в те области человеческого тела, где еще в 19 в. попытки оперативного вмешательства казались немыслимыми в силу неизбежного летального исхода, а с другой стороны, успехи фармакотерапии отразились на лечении тех заболеваний, которые раньше считались чисто хирургическими. Даже аппендицит (больные аппендицитом занимают почти половину коечного фонда в хирургических отделениях) до последних десятилетий 19 в. относился к области терапии, поскольку М. не знала его оперативного лечения. Развитие абдоминальной хирургии (см.) в 20 в. обусловило активную тактику хирургов при остром панкреатите и остром холецистите, однако дальнейшее накопление опыта и расширяющиеся возможности лекарственной терапии (антибактериальные средства, антиферментные препараты) привели к тому, что все шире применяются консервативные методы лечения этих заболеваний. Характерным для хирургии 20 в. является экспериментально-физиологическое направление исследований, в развитии к-рого исключительные заслуги принадлежат франц. хирургу первой половины века Р. Леришу, внесшему большой вклад в разработку проблем боли, артериальных тромбозов, раневой инфекции, пересадки органов и тканей.

Успехи современной хирургии связаны с развитием методов обезболивания, управления жизненно важными функциями организма во время операции и в послеоперационном периоде, переливания крови (см. Трансфузиология), искусственной гипотермии, антибиотикотерапии, позволившими применять хирургическое лечение при заболеваниях труднодоступных и жизненно важных органов (сердца и магистральных сосудов, легких, головного и спинного мозга). Основные методы обезболивания — наркоз и местная анестезия были открыты в 19 в., однако особенно быстрое их развитие началось в 20 в. в связи с успехами химии, нормальной и патол, физиологии, фармакологии. В первом десятилетии 20 в. нем. хирург А. Бир предложил спинномозговую и внутривенную анестезию, амер. врач Лилиенталь (H. Lilienthal) применил в клинике внутритрахеальный наркоз. После открытия в 1905 г. нем. ученым Эйнгорном (А. Einhorn) новокаина в 3—3,5 раза менее токсичного, чем кокаин, и обладающего хорошим анестезирующим действием даже в слабых концентрациях, местная анестезия стала эффективным и безопасным методом обезболивания при операциях и в течение почти полувека применялась наряду с наркозом. Основополагающую роль в разработке методов местного обезболивания сыграли, в частности, Г. Браун, Г. Зелльгейм, Левен (А. Lawen), Куленкампфф (D. Kulenkampff) в Германии и В. Ф. Войно-Ясенецкий в России (проводниковая анестезия, 1906 —1925), Си-кар (A. Sicard), Катлен (F. Cathelin), Паже (F. Pages), А. Дольотти во Франции и Италии (перидуральная анестезия, 1901 — 1933). Одновременно совершенствовались методы наркоза. Сочетание эфира с другими наркотическими средствами, кислородом и т. д. сделало эфирный наркоз более безопасным.

В 40—50-х гг. 20 в. анестезиология (см.) выделилась в самостоятельную клин, дисциплину и врачебную специальность. Непосредственными причинами этого выделения послужили потребности торакальной хирургии и внедрение эндотрахеальной) наркоза с использованием мышечных релаксантов. При обширных внутригрудных операциях выявилась несостоятельность ингаляционного масочного наркоза. После того как канадские анестезиологи Гриффит (Н. Griffith) и Джонсон (G. Е. Johnson) в 1942 г. применили в хирургической практике курареподобные средства, началось широкое внедрение эндотрахеальной) поверхностного наркоза. Прежние представления о глубоком наркозе как способе предотвращения шока были поколеблены. Нетоксичный поверхностный наркоз в сочетании с мышечными релаксантами оказался гораздо менее опасным, чем глубокий наркоз, что положительно отразилось на исходах операций. В разработке современного эндотрахеального наркоза с управляемым дыханием важную роль сыграли англ. ученые Макинтош (R. Macintosh) и Мониш (W. Monish). Во Франции А. Лабори и Югенар ввели в клиническую практику методы гибернации искусственной (см.) и потенцированного наркоза (1951). Применение способа охлаждения крови вне организма позволило проводить операции под глубокой гипотермией. Создав возможности для успешного развития грудной хирургии, преобразовав хирургию в целом, современная анестезиология вышла за рамки учения о методах обезболивания; предметом ее стало управление жизненно важными функциями организма при операциях и угрожающих жизни состояниях. Это сближает анестезиологию с другим новым клинико-теоретическим разделом М.— реаниматологией (см.) и является основой их интеграции как в научном (об-ва, съезды), так и в практическом (создание в б-цах единых отделений анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии) отношении.

Можно считать, что развитие торакальной хирургии началось в 30-е гг. 20 в., когда Ниссен (В. Nissen) в Германии, а затем Э. Грэм и Я. Зингер в США успешно выполнили пневмэктомию, проложив путь легочной хирургии. Становление легочной хирургии в последующие десятилетия происходило на основе достижений анестезиологии и широкого применения в клин, практике переливания крови, изучения особенностей открытого пневмоторакса, использования возможностей современной антибактериальной терапии и т. д. Одновременно развивалась сосудистая хирургия, основы к-рой были заложены в начале 20 в. выполненными во Франции и США работами А. Карреля, применившего методы сосудистого шва, ауто-, гомо- и гетеропластики сосудов. В 1944 г. шведский хирург Крафорд (С. Crafoord) успешно произвел резекцию аорты по поводу ее коарктации, что можно считать началом современной реконструктивной хирургии сосудов. Успешное ее развитие связано с применением (1952) протезов из синтетических материалов, вытеснивших ауто- и гомоткани в пластике аорты и магистральных сосудов.

Во второй половине 20 в. особых успехов достигла кардиохирургия (см. Кардиология). Основы этих успехов были заложены в 20—40-х гг., когда появились методы ангиокардиографии [А. Муниш, 1936, Кастельянос (A. Castellanos), 1938], катетеризации сердца, искусственного кровообращения (С. С. Брюхоненко, 1925), была экспериментально разработана техника операций (в СССР оперативные доступы к клапанам сердца изучены с применением аппарата С. С. Брюхоненко хирургом H. Н. Теребинским, 1930) и успешно произведены первые операции больным врожденными и приобретенными пороками сердца. В 1938 г. Гросс (R. Е. Gross, США), успешно прооперировав ребенка с незаращенным артериальным протоком, положил начало хирургическому лечению так наз. белых врожденных пороков сердца. В 1944 г. Блэлок (A. Blalock) и Э. Тауссиг (Н. В. Taussig, США) применили внутрисердечное оперативное вмешательство при тетраде Фалло, доказав возможность оперативной коррекции так наз. синих врожденных пороков сердца. В 1945 г. были проведены успешные пальцевые и инструментальные комиссуротомии [Суттер (H. S. Souttar), Р. Брок, Великобритания; Бейли (Ch. P. Baily), Харкен (D. E. Harken), США)] по поводу митрального порока сердца и, т. о., начато оперативное лечение приобретенных пороков сердца. Быстрое развитие кардиохирургии начиная с 50-х гг. опиралось на достижения анестезиологии, применение гипотермии и современных аппаратов искусственного кровообращения, позволяющих оперировать на «сухом сердце». Оно связано с именами таких хирургов, как М. de Беки, Кули (D. A. Cooley, США), П. Вальдони, А. Дольотти (Италия); в СССР — А. Н. Бакулев, П. А. Куприянов, Б. В. Петровский, E. Н. Мешалкин и др. Широкое применение хирургического лечения, сопровождающееся прижизненной проверкой критериев диагностики на операционном столе, привело к тому, что традиционно «терапевтическая» проблема врожденных и ревматических пороков сердца стала разрабатываться преимущественно в учреждениях хирургического профиля. К актуальным проблемам кардиохирургии относятся также оперативные методы лечения ишемической болезни и аневризм сердца.

С первых десятилетий 20 в. началась экспериментальная разработка хирургических вмешательств на ц. н. с., одновременно шло накопление клин, опыта нейрохирургических операций. В 1912 г. ученик В. М. Бехтерева Л.М. Пуссеп организовал первую специализированную нейрохирургическую клинику в составе Психоневрологического ин-та (Петербург), в 1926 г. в Ленинграде открылся первый в мире Ин-т нейрохирургии. Исключительную роль в становлении нейрохирургии сыграли: в США — X. Кушинг, опубликовавший в 1932 г. сводку сделанных им 2000 операций на мозге по поводу опухолей; в Канаде — У. Пенфилд, основные работы к-рого посвящены проблемам эпилепсии, опухолей мозга и роли ретикулярной формации; во Франции — де Мартель (Т. de Martel); в СССР — А. Л. Поленов, H. Н. Бурденко и др.

На основе достижений хирургии и неврологии в середине 20 в. произошло выделение нейрохирургии (см.) в самостоятельную клин, дисциплину. Важный раздел современной нейрохирургии — оперативное лечение пораженных сосудов головного и спинного мозга. В число широко применяемых в нейрохирургии оперативных методов во второй половине 20 в. вошел стереотаксис (см. Стереотаксическая нейрохирургия). Современная нейрохирургическая операционная является одновременно и физиол, лабораторией, где исследуются общие и частные закономерности функц, связей коры, подкорковых образований и стволовых отделов мозга и центральная регуляция функций других органов.

С начала 20 в. стремление хирургов не только удалять пораженные органы, но и восстанавливать их функцию воплощается в расширяющемся применении пластических операций, направленных на устранение врожденных и приобретенных дефектов. В рамках хирургии развивалась первоначально и трансплантология (см.) как учение о пересадке изолированных органов и тканей (так наз. свободная пластика). Возможность сохранения кровоснабжения органа при его пересадке с применением сосудистого шва, предложенного А. Каррелем в 1902 г., способствовала переходу от трансплантации тканей к трансплантации органов. Важную роль в истории трансплантологии сыграли работы советских ученых по пересадке трупных тканей, выполненные в конце 20-х — начале 30-х гг.: по переливанию фибринолизной крови (В. Н. Шамов, С. С. Юдин), пересадке роговицы (В. П. Филатов), почки (Ю. Ю. Вороной). Современный этап развития трансплантологии, связанный гл. обр. с пересадками жизненно важных органов, характеризуется интенсивными иммунол, исследованиями. Особое значение имело изучение в 50-х гг. тканевой несовместимости и искусственной толерантности к трансплантационным антигенам (П. Медавар, Ж. Доссе и Др.), эффекта иммунодепрессантов и т. д. К 60-м гг. относятся первые пересадки больным печени, легких, поджелудочной железы, а затем и сердца [Старзл (Th. E. Starzl), Харди (J. D. Hardy), Лиллихей (R. С. Lillehei), США; Барнард (Ch. N. Barnard), ЮАР)]. Наибольшее распространение получили операции пересадки почки (в СССР первая успешная пересадка проведена Б. В. Петровским в 1965 г.): к середине 70-х гг. функционировало ок. 300 центров трансплантации почек, было проведено св. 23 000 пересадок, продолжительность жизни больных после операции в ряде случаев превышала 10 лет. Важный и перспективный раздел современной трансплантологии — разработка проблемы создания искусственных органов — сердца, печени, поджелудочной железы.

Характерный для 20 в. процесс нарастающей урбанизации сопровождался ростом промышленного, уличного (транспортного), а также и бытового травматизма, который во второй половине века принял характер «травматической эпидемии» и стал одной из наиболее актуальных медико-социальных проблем современности. С этим связано быстрое развитие травматологии (см.) и выделение ее в самостоятельную научную дисциплину и вместе с ортопедией (см.) во врачебную специальность. Важную роль в их развитии сыграли применение рентгенол. метода исследования, совершенствование техники операций и протезирования (см.) с учетом данных, физиологии опорно-двигательного аппарата [работы Ф. Зауэрбруха, Крукенберга (H. Krukenberg) в Германии, Хиббса (R. H. Hibbs), Олби (F. H. Albee) в США, белы, хирурга Л. Дежардена, советских ортопедов-травматологов Г. И. Турнера, Р. Р. Вредена и др.). Использование достижений научно-технической революции обусловило характерное для современного этапа протезирования широкое применение управляемых протезов конечностей.

К числу клин, научных дисциплин и самостоятельных врачебных специальностей, выделившихся в 20 в. из хирургии, относится также урология (см.). Решающую роль в ее становлении сыграло применение цистоскопии, ставшей доступной после усовершенствования цистоскопа, изобретенного М. Нитце еще в 1879 г., и рентгеноконтрастных методов исследования. Ф. Гюйон (Франция) сконструировал ряд инструментов, в частности зондов, для урол, исследований и вмешательств, организовал первую самостоятельную урол, клинику и первое урол, научное об-во. Чешский ученый К. Павлик разрабатывал методы катетеризации мочеточников, пластических и других операций на мочеполовых органах. Основоположником научной урологии в России был видный хирург первой трети 20 в. С. П. Федоров, предложивший такие операции, как субкапсулярная нефрэктомия и чреспузырное удаление аденомы предстательной железы.

Большой вклад в развитие урологии внес австр. ученый Л. Диттель. Кубинец И. Альбарран указал на значение кишечной палочки в патологии мочевых путей. Важным этапом в развитии урологии и нефрологии явилось применение голл. ученым Колффом (W. J. Kolff) в 40-х гг. искусственной почки для борьбы с почечной недостаточностью; прообразом ее был аппарат, сконструированный в США Абелем (J. J. Abel), Раунтри (L. G. Rowntree), Тернером (В. В. Turner) в 1914 г. Моделирование искусственных мембран и активного транспорта ионов, и в частности создание искусственной почки, — пример практического применения в современной клинике теоретических знаний, полученных при изучении физ.-хим. свойств клетки и проницаемости биол, мембран для различных веществ. Успехи современной урологии связаны с разработкой эффективных методов диагностики, в т. ч. ангиографии, радиоизотопного метода, и лечения, в частности реконструктивно-пластических операций (замещение мочеточника и мочевого пузыря сегментами кишечника, протезами из полимеров, пересадка мочеточника в кишечник и т. д.). Успешная пересадка почки от живого донора впервые осуществлена в США

Хьюмом (D. М. Hume, 1953), пересадка трупной почки — в СССР Н. А. Лопаткиным (1966). Развиваются специализированные разделы — онкоурология, урогинекология и др. Тенденция к интеграции смежных областей клин. М.— урологии и нефрологии (см.), изучающих физиологию и патологию почек и мочевых путей, получает отражение в организации единых журналов, конференций и т. д.

На основе научно-технического прогресса, знаний, накопленных теоретической и клин. М. 20 в., быстро развиваются офтальмология (см.) и оториноларингология (cм.), которые еще в 19 в. выделились в самостоятельные научные дисциплины и врачебные специальности. Офтальмология обогатилась новыми методами инструментальной диагностики (биомикроскопия, рентгенол. методы исследования, электродиагностика и др.), лекарственного и оперативного лечения и т. д. Среди ее крупных достижений — разработанные школой В. П. Филатова методы кератопластики, начатое Гоненом (J. Gonin) эффективное оперативное лечение отслойки сетчатки, усовершенствованные методы исправления аномалий рефракции (кроме обычных очков применяются контактные линзы, телескопические очки и т. д.). Во второй половине 20 в. успешно развивается микрохирургия глаза, в том числе с применением лазерного излучения, ультразвука (в СССР — М. М. Краснов и др.)* Польский ученый Крвавич (Th. Krwawiez) первый применил криохирургию в офтальмологии. Значительны достижения в разработке вопросов патогенеза, диагностики и лечения глаукомы — важнейшей проблемы современной офтальмологии [Дьюк-Элдер (W. S. Duke-Elder), Великобритания; Беккер (В. Becker), США; Этьенн (R. Etienne), Франция, и др.]. Характерное направление офтальмологии в социалистических странах — разработка и осуществление в общегосударственных масштабах мер профилактики глазных болезней. Так, в СССР, получившем в наследие от царской России св. 1 млн. больных трахомой и ок. 60 тыс. ослепших вследствие этого заболевания, проведение широких социально-экономических преобразований и леч.-проф, мер привело к тому, что трахома ликвидирована как массовое заболевание и перестала фигурировать среди причин слепоты. Это одна из убедительных иллюстраций того положения, что не состояние «расового иммунитета», а социально-бытовые факторы играют решающую роль в распространении так наз. социальных болезней.

Активное хирургическое лечение заболеваний уха, горла и носа, основанное на глубоком знании физиологии, способствовало прогрессу оториноларингологии. Физиол, направление исследований развивали ученик А. Политцера Р. Барани (Австрия), труды к-рого по физиологии и патологии вестибулярного аппарата и отохирургии получили мировое признание, В. И. Воячек (СССР), сыгравший важную роль в развитии военной оториноларингологии, авиационной и космической медицины, и др. Значительное достижение современной отиатрии — разработка с л ухо восстанавливающих операций (С. Розен, США; Г. Хольмгрен, Швеция; К. Л. Хилов и др., СССР, и др.).

В 20 в. были достигнуты большие успехи в разработке теоретических основ гинекологии (см.): установлены циклические изменения в слизистой оболочке матки [Хичманн (F. Hitschmann) в Германии; Адлер (A. Adler) в Австрии], изучены гонадотропные гормоны гипофиза, регулирующие циклические изменения в организме женщины (3. Ашгейм и Б. Цондек, Германия), воздействие половых гормонов на женский организм, что послужило основой для применения гормонотерапии при расстройствах менструального цикла. Чрезвычайно 1 важными для развития гинекологии оказались новые методы диагностики: кольпоскопии, введенная в 1925 г. нем. врачом Хинзельманном (H. Hinselmann), и цитологическое исследование, предложенное в 1933 г. амер. ученым Папаниколау (G. Papanicolaou). Успешно развиваются оперативная гинекология и лучевая терапия опухолевых заболеваний женских половых органов. Мировое признание получили разработанные и внедренные в практическую М. в СССР принципы профилактического направления в гинекологии: система диспансерного наблюдения и профилактических осмотров позволяет выявлять начальные стадии заболеваний и проводить своевременное лечение.

В тесной связи с гинекологией, составляя с ней единую учебную дисциплину и врачебную специальность, развивается акушерство (см.) — одна из древнейших отраслей медицины. В 20 в. на основе использования достижений асептики, анестезиологии, применения переливания крови, антибактериальной терапии важное место в акушерстве заняли хирургические методы. Классические акушерские пособия (щипцы, поворот плода, эмбриотомия и т. д.) в ряде случаев были заменены кесаревым сечением и другими хирургическими операциями.

В 50-х гг. Мальмстремом (Т. Malmstrom, Швеция) и Финдерле (V. Finderle, Югославия) взамен акушерских щипцов были предложены вакуум-экстракторы. Одновременно развивались методы щадящих вмешательств. Так, в 30-х гг. вошел в практику разработанный Н. А. Цовьяновым, а затем нем. акушером Брахтом (E. F. E. Bracht) способ ручного пособия при тазовом предлежании плода.

Важную роль в снижении материнской смертности сыграл предложенный В. В. Строгановым (1923) метод лечения и профилактики эклампсии. Решающее значение в борьбе с материнской смертностью в СССР имел почти 100% охват рожениц стационарным родовспоможением. Диспансерный принцип мед. обслуживания беременных отражает профилактическое направление советской М. Современное акушерство изучает проблемы регуляции родовой деятельности, обезболивания родов, физиологии и патологии плода (с использованием фоно- и электрокардиографии, амниоскопии, ультразвукового и других методов исследования), физиологии плаценты и закономерностей воздействия на плод различных веществ, в т. ч. медикаментов.

Для развития педиатрии (см.) в 20 в. характерны физиологическое и профилактическое направления, яркими представителями которых были Б. Марфан и Б. Вайлль-Алле во Франции, А. А. Кисель и Г. Н. Сперанский в СССР и др. Особое влияние на развитие мировой педиатрии имела деятельность основоположника крупной школы педиатров А. Черни (Чехословакия и Германия) — автора классических работ по физиологии и патологии пищеварения и обмена веществ у детей, в т. ч. учения об экссудативном диатезе (1906, 1908); Коплика (H. Koplik, США) и Я. Б окай младшего (Венгрия), известных работами в области диагностики и лечения детских инфекций; финского педиатра А. Ильппе — автора выдающихся трудов по физиологии, патологии и выхаживанию новорожденных и недоношенных детей; Г. Фанкони (Швейцария), описавшего ряд клин, синдромов, создавшего с соавторами классическое руководство по педиатрии (1950); Б. Спока (США) и др. Создание систем охраны материнства и детства, охраны здоровья детей и подростков, антенатальной охраны плода (впервые — в СССР) — важнейшее достижение М. 20 в., способствовавшее резкому снижению детской смертности. Наиболее актуальные проблемы современной педиатрии — изучение реактивности растущего организма, условий формирования хрон, форм заболеваний, разработка рациональных форм специализированной помощи детям и т. д.

Социально-экономические сдвиги и успехи М. 20 в., особенно снижение детской смертности, смертности от инф. болезней, обусловили увеличение продолжительности жизни и связанное с этим так наз. постарение населения. Резкое увеличение числа лиц, доживающих до старческого возраста, определило медико-социальное значение исследований, посвященных как проблеме старения (см. Геронтология), так и специфическим заболеваниям данного возраста и характерным для него изменениям течения других болезней, и способствовало появлению новой клин, дисциплины— гериатрии (см.).

Невропатология (см.) и психиатрия (см.) развивались на основе фундаментальных исследований в области теоретической неврологии. Особое значение имели на рубеже 19—20 вв. труды И. М. Сеченова, H. Е. Введенского, Ч. Шеррингтона, в последующем — учение И. П. Павлова о в. н. д., раскрытие эволюционно-генетических закономерностей формирования структуры и функции головного мозга, учение о цитоархитектонике головного мозга (О. Фогт, Германия, и др.). Представление о горизонтальных уровнях интеграции нервной деятельности в 40-х гг. было дополнено данными о вертикальных уровнях организации мозговой деятельности и их морфофункциональной основе (концепция X. Мегуна о восходящей ретикулярной активирующей системе и др.). Возможности неврологии значительно повысились в связи с применением методов электростимуляции глубинных структур мозга для изучения его функций [X. Дельгадо, США; Хасслер (R. Hassler), ФРГ], микроэлектродной техники (в СССР — исследования Н. П. Бехтеревой и др. с использованием вживленных электродов и стереотаксиса), достижениями в области химии нейронов, что способствовало развитию учения о локализации мозговых функций и открыло перспективы управления психическими процессами при патол, состояниях. Примером взаимообогащающего влияния теоретических и клинических аспектов неврологии в деятельности одного ученого могут служить труды крупнейшего русского нейроморфолога, нейрофизиолога, психолога, невропатолога и психиатра конца 19 — первой четверти 20 вв. В. М. Бехтерева, которые имели первостепенное значение в каждой из указанных выше областей науки о морфофункциональных основах деятельности мозга и его заболеваниях.

Важнейшие проблемы современной невропатологии (нарушения мозгового кровообращения, так наз. дегенеративные и опухолевые заболевания ц. н. с., нейро-инфекции, травмы, эпилепсия) изучаются с применением ангиографии и реографии, позволяющих исследовать регионарное кровообращение, эхоэнцефалографии для выявления объемных внутричерепных процессов, электромиографии при поражениях нервно-мышечного аппарата, электроэнцефалографии, рентгенографии, исследования глазного дна и т. д. Леч. арсенал обогатился ганглиоблокаторами, транквилизаторами, снотворными, противосудорожными и другими средствами, воздействующими на нервную систему, возможностями антибактериальной терапии, при нервно-мышечных заболеваниях — баротерапии, электростимуляции, при опухолевых и ряде других заболеваний — нейрохирургическими методами.

Неузнаваемо изменилась в 20 в. психиатрия. Ее прогрессу способствовали дальнейшая разработка клиники шизофрении (Э. Блейлер) и других психических болезней, применение генетического анализа, организация внебольничной психиатрической помощи (первоначально путем создания психиатрических диспансеров сначала в СССР, затем во многих других странах), к-рая открыла новые возможности для изучения начальных и пограничных форм психических болезней, лечения и реабилитации больных. Коренным образом преобразовали психиатрию эффективные способы лечения, начиная от биол., метода терапии прогрессивного паралича, разработанного в начале 20 в. австр. психиатром Ю. Вагнер-Яуреггом, инсулиновой и электросудорожной терапии шизофрении и кончая появлением во второй половине 20 в. психофармакол, средств. Простота и безопасность психофармакотерапии обусловили ее применение как метода массового лечения психически больных, в т. ч. во внебольничных условиях, что в сочетании с мерами социально-трудовой реабилитации позволило возвращать в семью и к прежней трудовой деятельности многих больных, чьим уделом раньше было проводить большую часть жизни в психиатрических больницах.

Вместе с тем психиатрия явилась ареной острой идеологической борьбы, поскольку в 20 в. сформировались два основных ее направления: материалистическое, представители к-рого изучали природу психозов, опираясь на успехи биологии, нейрофизиологии, нейроморфологии, и идеалистическое, различные течения к-рого (фрейдизм, феноменология, персонализм и др.) основываются на положении нем. психиатра и философа Ясперса (К. Jaspers) о «непроходимой пустыне» между физическим и психическим. Австр. невропатолог, психиатр и психолог 3. Фрейд в начале 900-х гг. выдвинул концепцию о психическом аппарате как энергетической системе, динамика к-рой основана на конфликте между различными уровнями психики, прежде всего между сознанием и стихийными бессознательными влечениями. Психоанализ (см.), предложенный первоначально как конкретный метод изучения бессознательных психических процессов и сыгравший положительную роль, т. к. привлекал внимание к миру внутренних переживаний человека и к той роли, к-рую они играют в происхождении и развитии болезней, при его универсализации до фрейдизма (см.) как социальной и философско-антропологической доктрины приводит к неоправданной психологизации не только личности, но и об-ва. В рамках этого течения находятся и индивидуальная психология Адлера (A. Adler), и аналитическая психология Юнга (С. G. Jung). В конце 30-х гг. возник неофрейдизм [Фромм (Е. Fromm) и др.], получивший наибольшее распространение в США после второй мировой войны. Психоаналитические взгляды присущи и нем. психиатру Э. Кречмеру, сочетаясь у него с тенденцией к биологизации личности. В учении, выдвинутом в первой трети 20 в., о связи между строением тела и характером, о «кругах темпераментов», в каждом из которых есть нормальный, психопатический и психотический варианты, отрицается качественное отличие психозов от неврозов и вариантов нормы, что недопустимо. В то же время работы Э. Кречмера, как и 3. Фрейда, обогатили психотерапию в методическом отношении и накоплением клин, наблюдений, ценными практическими данными. К идеалистическим течениям относится и так наз. антипсихиатрия, трактующая расстройства психической деятельности как интенсивное выражение присущего человечеству и необходимого ему иррационального начала.

Развитие венерологии (см.) характеризовалось сделанными в начале 20 в. фундаментальными открытиями в изучении сифилиса и разработкой системы организационных мероприятий по борьбе с вен. болезнями. В 1903 г. И. И. Мечников и Э. Ру провели успешные эксперименты по заражению сифилисом обезьян. В 1905 г. нем. ученые Ф. Шаудинн и Э. Гофманн открыли возбудитель сифилиса — бледную спирохету (трепонему). В 1906 г. их соотечественники А. Вассерман и А. Нейссер заложили основы серодиагностики сифилиса. Важное значение имело изучение японским ученым X. Ногучи сифилитического поражения ц. н. с. Была разработана терапия сифилиса сальварсаном [П. Эрлих, Хата (S. Hata) 1909], препаратами висмута (К. Левадити, Франция, 1921), а в 40-х гг.— пенициллином. В 1913 г. был выделен в самостоятельную нозологическую форму паховый лимфогранулематоз — четвертая венерическая болезнь [франц. врачи Дюран, Никола и Фавр (J. Durand, J. Nicolas, М. Favre)]. Важной организационной формой борьбы с вен. болезнями явилось создание в СССР специализированных леч.-проф, учреждений — кожно-венерологических диспансеров.

Дерматология (см.) развивалась в 20 в. гл. обр. в направлении экспериментально-клинического изучения патогенеза дерматозов, разработки проблем аллергии и иммунитета при заболеваниях кожи. Ее достижения связаны с деятельностью Й. Ядассона в Германии, школы Л. Брока (Ж. Дарье, Р. Сабуро) во Франции, школы Дюринга (L. A. Duhring) в США. Лечение дерзматозов обогатилось многими новыми методами, в т. ч. рентгено- и криотерапии [Пьюзи (W. А. Pusey), США]. Важнейшие проблемы современной дерматологии — дальнейшее изучение физиологии кожи и ее патологии, обусловленной нервно-эндокринными расстройствами, вирусными, грибковыми, опухолевыми и другими заболеваниями,— исследуются с применением электронной микроскопии, биохимических, иммунологических, генетических и других методов, что открывает пути для разработки способов этиотропной и патогенетической терапии дерматозов.

Основные представления об этиологии, патогенезе и терапии стоматол. заболеваний сформировались в конце 19 — начале 20 вв. Для стоматологии (см.) 20 в. характерно развитие, наряду с терапевтическим, хирургическим и ортопедическим ее разделами, детской стоматологии, разрабатывающей методы лечения и профилактики стоматол, заболеваний с учетом особенностей, присущих каждому периоду развития ребенка. Хирургическая стоматология превратилась в 20 в. в крупный самостоятельный раздел хирургии — челюстно-лицевую хирургию, быстрое развитие к-рой связано с разработкой оперативных методов лечения огнестрельных ранений челюстно-лицевой области, имевших массовое распространение во время первой и второй мировых войн.

Ведется также интенсивная разработка проблем стоматоневрологии. В современном комплексном лечении стоматол, заболеваний применяются медикаментозные средства, физиотерапевтические процедуры, ультразвук и др.

Во второй половине 20 в. успешно развивается как самостоятельный раздел клин. М. выделившаяся из общей хирургии проктология (см.), изучающая болезни толстой кишки. Как и другие новые разделы, она имеет комплексный интегрирующий характер, поскольку в мед. практике наряду с хирургами лечением проктологических больных занимаются терапевты-гастроэнтерологи, инфекционисты, а теоретические основы проктологии закладываются на базе соответствующих разделов физиол, и морфол, наук. Это типичная иллюстрация возрастающего сотрудничества представителей различных специальностей в изучении патогенеза, в разработке методов диагностики и лечения, к-рое сопровождает процесс дифференциации основных отраслей М. на множество специальных дисциплин и разделов. Специализация сопровождается и повышением требований к умению врача обобщить данные инструментально-лабораторного исследования и сформулировать развернутый диагноз заболевания конкретного больного.

Гигиенические науки

Развитие гигиены в 20 в. ознаменовалось внедрением новых более эффективных методов исследования, расширивших возможности изучения объектов окружающей среды и их влияния на здоровье человека. Так, существенную роль в развитии гигиены сыграло внедрение физических методов определения температуры, влажности и движения воздуха, шума, теплового излучения, а также таких физ.-хим. методов, как рефрактометрия, полярография, фотоколориметрия, спектральный анализ и др. В связи с появлением радиационного фактора стали широко применяться методы оценки радиационной загрязненности воздушной среды, воды, пищевых продуктов и др. Бактериол, методы нашли широкое применение для характеристики бактериальной обсемененности воздуха, воды, почвы, пищевых продуктов и других объектов окружающей среды, которые могут оказаться причиной заражения людей инф. болезнями. Большое влияние на развитие профессиональной и коммунальной гигиены оказало внедрение экспериментально-токсикологических методов, что дало возможность устанавливать в опытах на животных предельно допустимые концентрации ядовитых веществ и соединений в воздухе производственных помещений и окружающем воздушном бассейне, воде и других объектах. Применение в гигиене клин, методов позволяет выявлять изменения в организме людей, возникающие в результате воздействия на человека различных неблагоприятных факторов производственной и природной среды. Наконец, статистические методы позволяют обобщить полученные практические и экспериментальные данные, проанализировать динамику сан. состояния населения, сопоставляя уровни смертности, заболеваемости, физического развития с условиями жизни, быта и труда населения. Возникла и получила значительное развитие социальная гигиена.

Возросшие задачи, усложнение методов исследований и увеличение их диапазона вызвали дифференциацию гиг. науки. Благодаря исследованиям ряда ученых в Германии [Гирт (L. Hirt), К. Леманн, Л. Телеки], в Англии [Оливер, Хилл (Th. Н. Oliver, L. Hill), Дж. Холдейн], во Франции [Лайе, Бруардель (A. Layet, P. Broirdel)], в Италии [Девото (L. Devoto)], в США [Хамилтон, Дринкер (A. Hamilton, Ph. Drinker) и др.] самостоятельной дисциплиной стала гигиена труда (см.), занимающаяся изучением факторов производственной среды и их влияния на здоровье работающих (физиология труда и профессиональная патология), разработкой гиг. нормативов и сан. мероприятий, имеющих своей целью создать на промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве безопасные условия труда. Большое развитие в гигиене труда получила промышленная токсикология, основывающаяся гл. обр. на экспериментальных исследованиях, позволяющих не только охарактеризовать сдвиги в организме работающих, являющиеся результатом влияния различных ядовитых веществ, но и регламентировать в законодательном порядке предельно допустимые концентрации этих веществ в окружающей среде. Самостоятельной отраслью стала гигиена детей и подростков (см.), занимающаяся изучением физического развития подрастающего поколения, влияния окружающей среды на детский организм, условий занятий в школах, пребывания детей в детских садах и яслях, разрабатывающая профилактические мероприятия, направленные на улучшение здоровья детских коллективов и др. Большое значение приобрела гигиена питания (см.), изучающая физиол, и гиг. основы рационального, в т. ч. леч. питания, регламентирующая сан. требования к предприятиям общественного питания, разрабатывающая мероприятия по предупреждению и борьбе с пищевыми интоксикациями и т. д. Самостоятельной стала коммунальная гигиена (см.), в состав к-рой входят такие разделы, как благоустройство и планировка населенных мест, сан. охрана водоисточников, разработка гиг. требований к строительству жилых и общественных зданий и санитарно-бытовых учреждений (бань, прачечных, душевых павильонов и т. д.), изучение и обоснование методов очистки населенных мест. От общей гигиены отделились также некоторые специальные разделы, занимающиеся разработкой гиг. вопросов применительно к определенным видам труда, — сельскохозяйственная, военная, водная, железнодорожная, авиационная гигиена. В 50-х гг. самостоятельной дисциплиной стала радиационная гигиена (см.), решающая вопросы, касающиеся предельно допустимых концентраций радиоактивных веществ в воздухе, воде и других объектах, защиты людей от действия радиации, удаления и обезвреживания радиоактивных отбросов.

В СССР социально-профилактическая направленность М. обусловила особенно бурное развитие гиг. наук. Были разработаны теоретические основы и организационные принципы социалистического здравоохранения. Выполнены фундаментальные исследования по гигиене воды, водоснабжения и населенных мест, влиянию разнообразных факторов производственной среды на здоровье работающих, положенные в основу законодательно установленных различных сан. нормативов, ГОСТ, СНИП, гиг. норм, предельно допустимых концентраций и т. п., внедрение которых способствует оздоровлению территорий, созданию благоприятных условий быта и безопасных условий труда (см. ниже — Медицина в СССР).

Современная гиг. наука и сан. практика решают ряд важнейших вопросов, имеющих значительный теоретический и практический интерес. Это проблема сан. охраны воздушного бассейна населенных мест в связи с грандиозным развитием промышленности, защита от действия ядохимикатов и других хим. средств в связи с широким применением их в сельском хозяйстве, борьба с влиянием радиоактивных веществ, все шире используемых в промышленности, медицине, биологии, сан. благоустройство жилищ и населенных мест в связи с развитием жилищного строительства, разработка предельно допустимых концентраций токсических веществ и защита от действия этих веществ организма рабочих.

Существенно возросла роль экологии (см.), к-рая превратилась из сугубо биологической дисциплины в предмет комплексного исследования многих естественных, общественных, медицинских, сельскохозяйственных и технических наук. В литературе получили развитие представления о «глобальной экологии», «геогигиене», или «планетарной гигиене». Экологические проблемы стали обсуждаться на многочисленных международных конгрессах, симпозиумах и семинарах, т. к. сложившаяся экологическая ситуация затрагивает жизненные интересы всего человечества. В этом отношении важнейшей и наиболее сложной гиг. проблемой, вставшей перед человечеством в связи с научно-технической революцией в 20 в., является загрязнение среды обитания человека. Эта проблема возникла давно, с появлением крупной промышленности, но особенно острой она стала во второй половине 20 в. Загрязнение окружающей среды в США, Англии, Японии, ФРГ, Франции и других капиталистических странах с высокой концентрацией промышленности достигло критических, опасных для жизни и здоровья населения размеров.

Стихийная урбанизация в сочетании с интенсивной индустриализацией создала такие условия, когда процессы самоочищения воздуха, воды и почвы уже не в состоянии справиться с поступлением в био-сферу загрязнений, объем которых быстро растет. Нерегулируемое и неконтролируемое использование природных ресурсов влечет за собой интенсивное загрязнение воздушной среды и водоисточников, накопление в почве вредных для здоровья веществ, поступление их в продукты питания и т. п.

Исчезновение зеленых пространств, географическая удаленность сельской местности, теснота в мегалополисах представляют собой угрозу для здоровья, вызывают усталость, болезни, неврозы. Загрязненная атмосфера снижает производительность труда (по данным амер. экспериментов, на 15%), ослабляет защитные силы организма но отношению к инфекциям и другим неблагоприятным факторам окружающей среды.

Особую опасность для населения городов и промышленных центров представляют продукты сгорания угля и нефти, взвешенные частицы пыли и металлов, выхлопные газы автомобилей и т. п. Объем таких выбросов в атмосферу за 50—70-е гг. удвоился, и если не принимать необходимых мер, то будет увеличиваться еще более быстрыми темпами. Ежегодно выбрасываются в окружающую среду сотни миллионов тонн золы и различных хим. веществ. Ежегодно в открытые водоемы поступают десятки миллионов кубометров промышленных и хозяйственно-бытовых неочищенных сточных вод, содержащих концентрированные р-ры различных вредных хим. соединений, вследствие чего многие даже крупные реки (Рейн, Миссисипи, Дунай и др.) чрезвычайно загрязнены. Это приводит к накоплению в воде различных хим. соединений, металлов, инсектицидов, загрязнителей, а также устойчивых, не существовавших ранее в природе неорганических веществ. Загрязнение водоемов ограничивает использование пресной воды, нарушает жизнедеятельность водных растений, планктона, рыб, установившийся в природе водный баланс.

Быстро нарастает загрязнение почвы промышленными, бытовыми и с.-х. отходами. Вокруг многих промышленных производств образовались искусственные биохим, провинции с повышенным содержанием в почве свинца, мышьяка, марганца, фтора, ртути, кадмия и других хим. элементов, что приводит к увеличению их содержания в растениях и организме животных, используемых человеком для питания. Так, многочисленные наблюдения показали, что хлорорганические пестициды, ртуть, кадмий, свинец и другие опасные для человека вещества и соединения обнаруживаются в растениях, насекомых и птицах, рыбах и съедобных моллюсках, в молоке и различных продуктах животноводства.

Широкое распространение пестицидов начиная с 40-х гг. 20 в. привело к тому, что ядохимикаты стали постоянным компонентом природной среды. Происходит миграция пестицидов в мировом масштабе, аккумуляция их в экологических системах и глубокие нарушения взаимосвязей в этих системах; отмечается появление резистентных к пестицидам форм вредителей, гибель некоторых полезных организмов. Вредоносное действие неконтролируемого загрязнения ядохимикатами объектов природной среды проявляется во второй половине 20 в. в форме острых отравлений, распространением различных хрон, заболеваний хим. этиологии; наконец, возможны канцерогенный эффект и отдаленные последствия, связанные с мутагенным действием некоторых пестицидов.

Многие исследователи [Робинсон, Роббинс (Е. Robinson, P. Robbins), 1968, и др.] пришли к выводу, что существующие в природе высокоэффективные механизмы самоочищения могут быть перегружены, особенно в том случае, когда загрязнение будет происходить с очень большой скоростью или будет сконцентрировано на небольшой территории. Особое беспокойство в этом отношении вызывает загрязнение атмосферного воздуха двуокисью углерода и аэрозолями. Стало ясно, что от решения этой проблемы зависят здоровье и благосостояние не только ныне живущих, но и будущих поколений людей.

Решение проблемы загрязнения окружающей среды потребовало, с одной стороны, осуществлять контроль над процессами идущих загрязнений, а с другой — разрабатывать новые научные направления, которые позволили бы предотвратить нарастание концентрации загрязнителей, понять природу их действия и найти способы защиты от их влияния.

Прямая зависимость между уровнем атмосферных загрязнений и состоянием здоровья человека была Общепризнана давно. Однако исследования в этом направлении начали интенсивно развиваться после лондонского смога 1952 г., приведшего к смерти 4 тыс. человек. Воздействие смога оказалось наиболее трагическим для людей, страдающих хрон, заболеваниями бронхолегочного аппарата, а также для лиц пожилого возраста и детей. В результате сравнительного изучения смертности населения отдельных стран с различной степенью загрязнения атмосферного воздуха в Англии и других странах были получены высокие коэффициенты корреляции между загрязнением воздуха и уровнем смертности населения.

Другим наиболее часто используемым методом исследования стал метод постоянного ежедневного учета заболеваемости или смертности по отдельным периодам и сопоставления полученных показателей с уровнем загрязнения воздуха в пределах одного города или территории. Этот метод дал возможность установить корреляцию между характером заболеваемости или смертности и определенными типами загрязнителей атмосферного воздуха.

Мед. исследования показали, что загрязненный атмосферный воздух является одним из ведущих факторов в этиологии и патогенезе респираторных заболеваний, бронхитов, бронхиальной астмы, эмфиземы легких, пневмонии, злокачественных новообразований органов дыхательной системы. В 1972 г. исследовательский совет Национальной академии наук США опубликовал доклад, в к-ром более убедительно, чем когда-либо была показана зависимость заболеваемости раком легких от степени загрязнения атмосферного воздуха. В докладе, основанном на результатах двухлетних исследований, отмечалось, что заболеваемость раком легких среди лиц, живущих в городах, в 2 раза выше, чем среди жителей сельской местности.

В 70-х гг. ученые стали уделять большое внимание токсикологическому изучению отработанных газов автомобильных двигателей. Компетентные специалисты различных стран пришли к выводу, что «самой большой опасностью для нашего общества является в настоящее время не атомная бомба, а автомобиль». Так, в США автомобили ежегодно выбрасывают в воздух 71 млн. тонн окиси углерода, 14 млн. тонн несгоревших углеродов, 8 млн. тонн окиси азота и 1 млн. тонн пыли. Один автомобиль на 1000 км пробега потребляет кислорода столько, сколько 1 человек за год, выбрасывает в атмосферу вместе с выхлопными газами окись углерода, оказывающую вредное влияние на кровь и кроветворную ткань, а также бензпирен, свинец и несгоревшую сажу, оказывающие канцерогенное действие. Кроме того, в атмосферный воздух выбрасывается асбест, применяемый в тормозных устройствах, частицы угольной сажи, содержащейся в резиновых покрышках. Ввиду этого автомобиль признан самым вредным для здоровья продуктом индустриальной эпохи.

Для оценки относительной опасности распространения в окружающей среде различных загрязнителей в 60—70-х гг. разработана система так наз. стресс-индексов, при помощи которых было установлено, какие загрязнители окружающей среды требуют первоочередного внимания. Рассчитанные стресс-индексы показали, что наибольшую опасность для окружающей среды в 70-х гг. представляют пестициды. Однако в недалеком будущем основное значение приобретут тяжелые металлы, которые в 70-х гг. занимают второе место в системе стресс-индексов. Увеличится также значение отходов атомных электростанций. Ожидается, что опасность загрязнения окружающей среды пестицидами будет уменьшаться, но возрастет опасность загрязнения водоемов сточными водами промышленных предприятий. Ухудшение качества окружающей среды в дальнейшем будет связано, в первую очередь, с высокими темпами развития хим. промышленности. Развитие синтетической химии и бурный прогресс хим. промышленности вызвали появление огромного количества новых хим. соединений, с к-рыми организм человека не сталкивался в процессе эволюции. В 1972 г. в окружающей среде находилось ок. 2 млн. различных хим. соединений. Кроме того, в 70-х гг. ежегодно синтезировалось не менее 250 тыс. новых хим. веществ.

Все более серьезной становится проблема защиты населения от возрастающего влияния таких вредных физических факторов окружающей среды, как шум, вибрация, электромагнитные поля различных частотных диапазонов, что связано с увеличением мощности двигателей различных видов транспортных средств, широким использованием электроприборов в коммунальном и жилищном строительстве, в промышленности и в быту, ростом числа и мощности радио- и телестанций, радиолокационных установок. В конце 60—70-х гг. во всех крупных городах мира шум увеличился на 12— 14 дб, а субъективная громкость его возросла более чем в 2 раза. Шум мешает отдыху людей днем, вызывает у них бессонницу ночью, служит причиной заболеваний нервной системы, способствует развитию гипертонической болезни. Установлено, что шум на работе ослабляет внимание, память и реакцию, изматывает физически и психологически, сокращает на 30% производительность ручного труда и на 60% — умственного. Считают, что во Франции шум является причиной 11% несчастных случаев на работе и 15% потерянных рабочих дней, т. е. около миллиарда рабочих часов. После звукоизоляции контор одной из крупных амер. страховых компаний ошибки расчетчиков сократились на 52%, а ошибки машинисток — на 29%.

Одно из нежелательных последствий научно-технического прогресса — увеличение количества мутагенных факторов физической и химической природы в среде обитания человека. Из физических факторов на первом месте по мутагенному действию стоят различные виды ионизирующего излучения, обладающие большой проникающей способностью. Мутагенное действие ионизирующего излучения было установлено еще в конце 20-х гг. Исследованиями последних десятилетий (50—70-е гг.) установлено, что мутагенное действие ионизирующих излучений обладает всеобщностью, а также беспороговостью, т. е. любые дозы излучения могут вызывать генетические повреждения. Расчеты, проведенные генетиками в 60— 70-х гг., показали, что даже незначительные дозы могут привести к увеличению численности больных наследственными болезнями в 2 раза.

Способностью вызывать генетические повреждения обладают и многие хим. соединения, причем последствия мутагенного действия хим. соединений были осознаны лишь в 60—70-х гг., в период интенсивного развития хим. промышленности. Установлено, что некоторые хим. соединения по интенсивности мутагенного действия превосходят ионизирующее излучение. В связи с этим в литературе начиная с 60-х гг. утвердился термин «супермутагены», к-рым обозначаются вещества, обладающие в десятки и сотни раз большей мутагенной активностью, чем радиация, и не влияющие при этом в заметной мере на жизнеспособность клеток и организмов. Список таких супермутагенов постоянно расширяется. В 60—70-х гг. обнаружена цитогенетическая активность ряда пестицидов, выявлена мутагенная и канцерогенная активность окислов азота, нитратов, нитритов, нитрозаминов и ряда других нитросоединений; изучен мутагенный эффект алкилирующих соединений, образующихся из отходов промышленности и при «открытых» технологических процессах и т. д. Попадая в окружающую среду мутагенные вещества и соединения взаимодействуют друг с другом, в результате чего создаются высокие концентрации неизученных опасных мутагенных комплексов, смесей и соединений в атмосферном воздухе и водоисточниках.

Развитие технологии консервирования поставило потребителей в условия непосредственного контакта с нек-рыми хим. мутагенами — формалином, про пилен гликолем, гексаметилентетрамином, нитратом калия, нитратом натрия и др. В совокупности современная консервная промышленность вследствие слабого государственного сан. надзора во многих странах служит одним из источников поступления хим. мутагенов в организм человека.

В связи с недостаточным вниманием к проблеме охраны окружающей среды, а также к санитарно-техническим, санитарно-гигиеническим и социал-гигиеническим мерам защиты населения от воздействия неблагоприятных ее факторов среди многих экологов Западной Европы и Северной Америки получила распространение так наз. пессимистическая концепция, сторонники к-рой считают неизбежным быструю деградацию окружающей среды и истощение природных ресурсов в результате роста населения и развития общественного производства. Они выступают с призывом остановить развитие человеческого об-ва, затормозить рост численности населения и материального производства, прекратить дальнейшую индустриализацию, в частности развивающихся стран. Так, публикации Медоусов (D. Н. Meadows, D. L. Meadows), книга группы англ. ученых «Проект выживания», труд амер. экономиста и эколога Коммонера (В. Commoner) «Сужающийся круг» и др. утверждают неизбежность экологического кризиса или экологических кризисных состояний человечества, фактически отрицают социальные причины надвигающегося экологического кризиса, призывают к ограничению потребления, сокращению развития экономики и технологии, ограничению народонаселения и т. д.

Вместе с тем во всех странах осуществляются различные мероприятия с целью снижения загрязнений воздуха до уровней, безвредных для человека: вводится новая технология производственных процессов, совершенствуются методы сжигания топлива, твердое топливо заменяется газообразным, запрещается пользование этилированным бензином в городах и т. д.

Во многих странах разработаны национальные стандарты или предельно допустимые концентрации токсических веществ в водопроводной воде и атмосферном воздухе. Большое значение приобретает разработка международных критериев для наиболее частых загрязнителей окружающей среды.

Значительное ухудшение сан. состояния окружающей среды нельзя считать неизбежным спутником роста промышленного производства, как это утверждают некоторые буржуазные экономисты и экологи. Во многом здесь виновен капиталистический способ производства, характеризующийся подчас хищническим отношением к природе. Однако в 60—70-х гг. правительства ряда капиталистических стран, прежде всего США, Франции, ФРГ, Японии и других, под влиянием общественности принимают меры по снижению уровня загрязнения окружающей среды. Создаются государственные организации, специальные программы, отпускаются значительные средства. Разработаны очистные средства по существу для всех технологических процессов, приводящих к загрязнению воздушного бассейна и водоисточников. Многие из этих очистных устройств уже действуют. Однако главный путь охраны природной среды от загрязнений ученые видят в преобразовании технологических процессов в замкнутые циклы. Принимаемые меры приносят некоторые положительные результаты, однако объективные социально-экономические условия капиталистического об-ва, интересы частного капитала, погоня монополий за, получением любой ценой прибылей препятствуют проведению эффективных мер по охране окружающей среды.

До конца 60-х гг. исследования экологов и гигиенистов касались гл. обр. проблем сан. охраны объектов окружающей среды в национальном масштабе, изучения явлений и последствий локального загрязнения окружающей среды. С конца 60— начала 70-х гг. внимание ученых различных отраслей знаний и широкой мировой общественности сосредоточено на изучении глобальных последствий загрязнения окружающей среды, и особенно воздушного бассейна. Борьба против наступления экологического кризиса стала необходимостью для всех стран и народов, превратилась в один из важных факторов международной политики и международного сотрудничества.

Возрастающее с каждым годом использование радиоактивных веществ и источников ионизирующих излучений в промышленности и сельском хозяйстве, в медицине и при научных исследованиях выдвинуло на одно из первых мест проблему радиационной защиты человека.

ВОЗ уделяет большое внимание гиг. аспектам влияния ионизирующей радиации на состояние окружающей среды, изучению соматических и генетических последствий облучения человека и животных. В 1959 г. объединенным Комитетом экспертов ВОЗ и ФАО были разработаны указания по определению радиоактивных веществ в продуктах питания. В 1967 г. опубликованы указания по определению радиоактивных веществ в воздухе и воде, предназначенные для учреждений здравоохранения. ВОЗ осуществляет широкую программу медико-биологической оценки качества окружающей среды, проводит работу по установлению сан.-гиг. критериев оценки загрязнений в местах человеческих поселений. Совместно с Всемирной метеорологической организацией ВОЗ занимается исследованием качества воздуха и воды в городах и промышленных центрах с помощью международной сети наблюдательных станций (см. Всемирная организация здравоохранения).

В 1970 г. в системе ЮНЕСКО был организован Координационный совет программы «Человек и биосфера». В мае 1971 г. Генеральному секретарю ООН было вручено обращение 2200 ученых 23 стран, в к-ром содержалось «суровое предупреждение о небывалой общей опасности, грозящей человечеству». Это заявление сыграло важную роль в стимулировании международной деятельности в области охраны окружающей среды. В том же году в Праге Европейская экономическая комиссия ЮНЕСКО провела симпозиум по проблеме состояния и охраны окружающей человека среды. В соответствии с постановлением XXIII Сессии Генеральной Ассамблеи ООН в июне 1972 г. в Стокгольме состоялась конференция ООН по проблемам окружающей человека среды.

Специальная комиссия Научного комитета по проблемам окружающей среды (СКОПЕ) Международного совета научных союзов в 1971 г. впервые обосновала необходимость создания международной службы глобальных наблюдений за происходящими в биосфере изменениями как под воздействием природных факторов, так и в результате человеческой деятельности. Она сформулировала требования к так наз. системе мониторинга и определила ряд основных параметров состояния окружающей среды, которые должны стать объектом научных наблюдений и измерений. Концепция мониторинга была принята Стокгольмской конференцией и рядом международных организаций. 23 мая 1972 г. во время встречи на высшем уровне руководителей СССР и США было заключено соглашение между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки о сотрудничестве в области охраны окружающей среды. В соглашении указано, что советско-американское сотрудничество будет посвящено разработке мер по предотвращению загрязнений, изучению загрязнений и их воздействия на окружающую среду и разработке основ регулирования влияния человеческой деятельности на природу (см. Здравоохранение, международное сотрудничество в области здравоохранения). 5 июня 1973 г. по решению ООН во всем мире впервые был отмечен день защиты биосферы. В 1972—1973 гг. проведены две международные конвенции по предотвращению загрязнения морей. В 1974 г. создан новый орган ООН — секретариат по вопросам окружающей среды, на который возложена организация всемирной системы наблюдения за загрязнением окружающей среды.

Коммунистические и рабочие партии развитых капиталистических стран выступают с критической оценкой экологического положения и конкретными предложениями по охране и «сбережению» окружающей среды. Они рассматривают борьбу за сохранение природной среды как классовую, антимонополистическую борьбу, как движение рабочего класса за достойные человека условия жизни. Необходимость всестороннего решения проблем защиты окружающей среды органически связывается с исторической необходимостью устранения капиталистических отношений во всемирном масштабе как отношений конфликта между обществом и природой, с ликвидацией производственных отношений частнособственнического характера, хищнического отношения к природе. Примером тому служит деятельность КПСС и Советского правительства, планомерно осуществляющих с первых дней Советской власти эффективные меры по сан. охране объектов окружающей среды (см. Здравоохранение, Коммунистическая партия Советского Союза: политика в области охраны здоровья, Охрана окружающей среды), а также забота об охране окружающей природной среды со стороны правительств других социалистических стран. Для объективно мыслящих ученых всех стран становится все более ясным, что основная причина сложившейся неблагоприятной экологической ситуации заключена не в самом факте развития промышленности, не в росте народонаселения, а в антагонистической природе частнособственнических производственных отношений капитализма. И в этом отношении призыв приостановить индустриальное развитие развивающихся стран есть не что иное, как попытка возврата к колониализму.

Развитие социальной гигиены и медицинской социологии

На рубеже 19—20 вв. М. начала испытывать влияние социологии, к-рая стала в этот период одним из ведущих разделов обществоведения. Параллельное развитие общей теоретической социологии и эмпирических социологических исследований начало сменяться установкой на их интеграцию. Социологическая теория К. Маркса и Ф. Энгельса, получившая развитие и конкретизацию в трудах Г. В. Плеханова, А. Бебеля, П. Лафарга, Розы Люксембург и др., творческое развитие марксизма В. И. Лениным и возникновение ленинизма явились плодотворной основой для развития подлинно научной социологии и пролили свет на ряд сложнейших проблем, связанных с охраной здоровья трудящихся.

Рабочее движение и марксистская идеология оказали решающее влияние на возникновение и развитие социал-гигиенической мысли. Это влияние ярко проявилось в трудах одного из основоположников отечественной гигиены Ф. Ф. Эрисмана, деятельности наиболее прогрессивных представителей русской общественной М. конца 19 — начала 20 в., врачей-большевиков (см. ниже — Медицина в России во второй половине 19 в., Медицина в СССР), а также некоторых передовых врачей Европы. Одним из первых в Европе идеи марксистской социологии в М. развил румынский врач Стынка (St. Stinca, 1865—1897). В своей диссертации «Социальная среда как патологический фактор» (1891) он на основе марксистского анализа большого статистического материала показал, что социальная среда является одним из ведущих факторов, определяющих уровень здоровья и характер патологии населения, что без учета влияния социальной среды профилактическая М. не может быть по-настоящему эффективной. Творческое применение принципов диалектического и исторического материализма при изучении этиологии социальных болезней привело его к выводу, что главной причиной низкого уровня здоровья трудящихся является присущее капиталистическому строю «несправедливое распределение материальных благ» и безжалостная эксплуатация. По мнению Стынки, при капитализме не может быть «профессиональной патологии», ибо не профессия как таковая является причиной заболевания, а социальные условия, порождающие эксплуатацию и тяжелые условия труда и быта. Стынка один из первых включил в число социальных факторов, неблагоприятно влияющих на здоровье и тормозящих развитие общественного здравоохранения, милитаризацию капиталистической экономики. Основным средством профилактики Стынка считал «медико-социальную терапевтику», под к-рой понимал комплекс мер, направленных прежде всего на искоренение социальных источников патологии. Настаивая на проведении радикальных социальных реформ, он вместе с тем полагал, что только при социалистическом строе, построение к-рого он связывал с освободительной борьбой рабочего класса, социальная среда сможет превратиться из фактора, порождающего болезни, преждевременную старость и смерть, в источник продолжительной и счастливой жизни. Активно выступая за широкое использование принципов марксистской социологии в изучении причин патологии человека, Стынка в ряде работ на большом фактическом материале показал научную несостоятельность мальтузианства и социал-дарвинизма. Близких взглядов в конце 19 — начале 20 в. придерживались и другие врачи-марксисты: Л. Варынский — известный деятель польского социалистического движения и основатель первой в Польше революционной партии рабочего класса «Пролетариат», болгарский врач-коммунист Р. Ангелов, чехословацкие врачи-коммунисты Альберт (F. Albert, 1856—1923) и Недвед (М. Nedved, 1908—1943), украинский врач-марксист и общественный деятель С. А. Подолинский, врачи-большевики Н. А. Семашко, С. И. Мицкевич, А. Н. Винокуров, 3. П. Соловьев и др.

Необходимость развития концепции социальной медицины особенно подчеркивал выдающийся историк медицины и социал-гигиенист Г. Си-герист (1891 —1957). Обосновывая в ряде работ марксистское положение о том, что закономерности развития об-ва вытекают из основных: особенностей социальной жизни, производства, распределения и потребления, Г. Сигерист настоятельно рекомендовал начинающим исследователям в области социальной гигиены и истории медицины изучать произведения классиков марксизма. Будущее М. он видел в слиянии лечебной и профилактической помощи. Врач будущего, по мнению Г. Сигериста,— социальный врач. В книге «Медицина и здоровье в Советском Союзе» (1947) он писал: «…то, что происходит в Советском Союзе сегодня — начало нового периода в истории медицины. Все, что было достигнуто до сих пор за 5000 лет истории медицины, является только первой эпохой — периодом лечебной медицины. Теперь новая эра, период профилактической медицины, началась в Советском Союзе».

По мере роста организованного рабочего движения и распространения идей марксизма империалистические круги развитых капиталистических стран уже в конце 19 — начале 20 в. начали сочетать подавление политических выступлений трудящихся с проведением частных реформ, объективно улучшающих их материальное положение, и укреплением и развитием различных систем буржуазной идеологии. Под влиянием успехов рабочего движения и развития буржуазной демократии буржуазные элементы в социал-демократическом движении выступили с требованием ревизовать марксизм и взять курс на реформирование, улучшение буржуазного об-ва, на постепенное «врастание» ь социализм. Так, на рубеже 19—20 вв. как реакция на развитие революционного марксизма возник реформизм — политическое течение, отрицающее необходимость классовой борьбы и социалистической революции. Реформисты выступают за сотрудничество классов и надеются с помощью серии реформ, проводимых в рамках буржуазной законности, превратить капитализм в об-во «всеобщего благоденствия» и социальной справедливости. После второй мировой войны реформистские социал-демократические партии открыто порвали с марксизмом, противопоставляя научному коммунизму концепции так наз. «демократического социализма». Современные теоретики реформизма считают, что социализм — не закономерный продукт естественно-исторического развития, а нравственный идеал, равно доступный представителям всех слоев об-ва, который может быть достигнут только «де-мократическим» (нереволюционным) путем. Объективно реформизм действует в интересах буржуазии, внося раскол в рабочее движение, отвлекая рабочий класс от классовой борьбы, ставя его политическое и социальное положение в зависимость от реформаторских намерений империалистических кругов. Во время решительных классовых битв реформистские партии защищали интересы буржуазии: после Великой Октябрьской социалистической революции правые реформистские деятели русской социал-демократии открыто поддерживали белогвардейцев и иностранных интервентов; с помощью социал-реформистов были задушены революции 1918 г. в Германии и Венгрии; двойственная и непоследовательная политика правых социал-демократов Германии проложила дорогу гитлеровской диктатуре. Вместе с тем деятельность реформистских политических и общественных организаций играет определенную роль в повышении жизненного уровня и улучшении социального положения трудящихся.

На основе реформизма возникла реформистская буржуазная социальная гигиена, особенно бурно развивавшаяся в начале 20 в. в Германии и Австрии. Основоположники социальной гигиены в Германии и Австрии Гротьян (A. Grotjahn), Л. Телеки, Готтштейн (A. Gottstein), Кауп (I. Kaup), Фишер (A. Fischer) и др. внесли существенный вклад в разработку ее теоретических и методических основ, определение ее предмета и задач. Они выполнили большое количество разнообразных социал-гигиенических исследований, убедительно показавших связь определенных условий социальной среды с отдельными формами патологии, много сделали для становления социальной гигиены как предмета преподавания, создали фундаментальные учебные пособия. Преодолев упорное сопротивление многих маститых представителей традиционной гигиены, опасавшихся, что повышенный интерес к социальным аспектам патологии может нанести ущерб тщательно оберегаемой ими беспартийности врача и привести к распространению революционных взглядов, они сумели обосновать необходимость проведения социал-гигиенических исследований, показать ограниченность узколабораторного экспериментально-бактериологического направления, на основе к-рого невозможно исследование таких насущных проблем, как борьба с алкоголизмом, вен. болезнями, туберкулезом и т. п. В Германии было основано первое об-во социальной гигиены, гигиены и медицинской статистики’ (1905), сыгравшее большую роль в создании организаций, занимавшихся вопросами охраны здоровья детей, борьбы с туберкулезом и алкоголизмом. Заведующим первой в Западной Европе самостоятельной кафедрой социальной гигиены Берлинского ун-та (1920) стал Гротьян. В предисловии к книге, посвященной проблемам алкоголизма (1898), он впервые четко сформулировал метод и задачу конкретного социал-гигиенического исследования. «Представление об алкоголизме, которое дает медицина, мы должны дополнить социологией и найти такой подход, который может стать основой эффективной борьбы с этим злом, даже если он будет противоречить мнению известных авторов, недооценивающих или игнорирующих влияние социальных факторов, т. е. простое гигиеническое описание мы должны превратить в социально-гигиеническое». Уже в начале 900-х гг. нем. социал-гигиенистами была предпринята попытка обобщить имеющиеся исследования по социальной гигиене. С 1902 г. Гротьян вместе с Кригелем (F. Kriegel) начал издавать исчерпывающее библиографическое обозрение литературы по социальной гигиене на основных европейских языках в журнале «Jahresberichtes uber soziale Hygiene und Demographie». Целью этого журнала было «собрать воедино работы по социальной гигиене и медицинской статистике». С 1906 г. А. Гротьян в течение пяти лет редактировал журнал по социальной гигиене «Zeitschrift fur soziale Hygiene». B 1912 г. вышел в свет подготовленный Гротьяном и Каупом с привлечением около пятидесяти авторов двухтомный Энциклопедический словарь социальной гигиены, в к-ром нашло исчерпывающее отражение состояние социально-гигиенической мысли начала 20 в. В этом же году появилось первое издание капитального труда Гротьяна «Социальная патология. Опыт учения о болезнях с точки зрения социальных отношений как основа социальной гигиены» (переведена на русский язык в 1925—1926 гг. в качестве учебного пособия), в к-ром была предпринята первая попытка показать основные группы заболеваний с точки зрения их социальной обусловленности и наметить пути общественной борьбы с ними. В этой работе он впервые дал определение предмета и задач социальной гигиены: «Следует скорее придерживаться того взгляда,— писал он,— что собственной задачей социальной гигиены является изучение всех сторон общественной жизни и социальной среды с точки зрения их влияния на человеческий организм и на основе этого изучения — отыскание мероприятий, которые никоим образом не должны иметь всегда только чисто медицинский характер, но могут захватывать часто и область социальной политики или даже общей политики». Рассматривая социальную гигиену как науку описательную и в то же время нормативную, он считал, что социальная значимость той или иной болезни определяется ее распространенностью, и поэтому мед. статистика «является основой всякого социально-патологического исследования, т. к. она устанавливает распространенность болезней по биологическим и социальным группам». Кроме Гротьяна, в 10—20-х гг. 20 в. фундаментальные руководства по социальной гигиене выпустили Фишер («Основы социальной гигиены», 1913; русский перевод под ред. П. И. Куркина и 3. П. Соловьева, 1929), Б. Хайес («Руководство по социальной гигиене», 1921; переведено на русский, украинский, польский и японский языки), Готтштейн, Шлоссманн (A. Schlossmann) и Л. Телеки («Руководство по социальной гигиене» в 6 томах, 1925—1927).

Не подлежит сомнению, что идеи научного социализма и знакомство с трудами К. Маркса и Ф. Энгельса оказали определяющее влияние на научные интересы Гротьяна, на разрешение сложных методических проблем социально-гигиенического исследования, определения задач и предмета социальной гигиены как научной дисциплины. Вместе с тем Гротьян, как и большинство его коллег, был убежденным реформистом, искренне верящим в возможность совершенствования капиталистического строя, разрешения основных социальных противоречий путем реформ. Считая классовую борьбу и революцию причиной кровопролития и социальных бедствий, он, верный идеологии правых социал-демократов, не протестовал, когда социал-демократическое правительство после подавления ноябрьской революции 1918 г. начало наступление на социальные права германского рабочего класса. Подобно Гротьяну, большинство представителей буржуазной социальной гигиены в Германии, говоря о вредном влиянии отдельных факторов социальной среды на здоровье населения, основные надежды возлагало на частичные реформы и культурный прогресс. Одновременно они предлагали решать ряд проблем с евгенических, расистских и мальтузианских позиций. Как истинные представители реформизма они не хотели и не могли стать на сторону пролетариата в его борьбе за социализм и за коренные социально-гигиенические преобразования об-ва. Насколько бесплоден такой путь решения социально-гигиенических проблем, видно на примере самого

Гротьяна, который был автором раздела о здравоохранении принятой в 1922 г. программы Германской социал-демократической партии. Большинство ее положений не было претворено в жизнь, а излишнее внимание Гротьяна и других нем. социал-гигиенистов к евгенике было использовано пришедшими к власти фашистами — социальная гигиена была заменена расовой гигиеной. Вместе с тем работы нем. социал-гигиеиистов получили широкое распространение и оказали влияние на развитие социально-гигиенических взглядов в других странах.

Социальная гигиена во Франции развивалась гл. обр. применительно к проблемам охраны материнства и детства, борьбы с туберкулезом и вен. болезнями. Интерес к социально-гигиеническим исследованиям усилился во Франции в связи с необходимостью изучения сан. последствий первой мировой войны. Одним из первых курс социальной гигиены начал читать ученик и последователь Л. Пастера Дюкло (E. Duclaux). В 1919 г. в Парижском ун-те был введен курс социальной гигиены. Затем ее начали преподавать в других ун-тах, хотя курс не имел единой для всех учебных заведений программы. В 1920 г. один из крупнейших франц. социал-гигиенистов, впоследствии видный деятель ВОЗ, Ж. Пар изо получил звание профессора гигиены и социальной медицины. Вместе со своим коллегой Шпильманном (L. Spielmann) Ж. Паризо издавал журнал «Revue d’hygiene et de medecine sociales». B College de France Э. Бюрне читал курс экспериментальной медицины и социальной гигиены. Преподавание социальной гигиены во Франции часто объединяется с судебной медициной. Так, в 1925 г. Леклерк (J. Leclerc), став профессором судебной медицины в Лилле, объединил преподавание судебной, промышленной п социальной медицины. Особое развитие как отдельное направление получила во Франции социальная педиатрия. Был создан специальный институт социальной педиатрии во главе с Б. Вайлль-Алле, в к-ром Р. Дебре читал курс социальной педиатрии.

Видными представителями социальной медицины в Бельгии были профессор бактериологии и гигиены Льежского университета Э. Мальвоз, его преемник Ван-Бенеден (J. Van Beneden) и особенно Р. Саид — первый профессор кафедры социальной гигиены Брюссельского университета, один из крупнейших буржуазных социал-гигиенистов 20 в. Он принимал активное участие в деятельности ВОЗ с момента ее основания, его труды в значительной степени определили теоретическую платформу этой организации. Основная социал-гигиеническая концепция Санда — разрешение противоречий капиталистического строя с помощью социальной медицины, и в частности психогигиены, в условиях этого строя.

В Италии социально-гигиеническое направление особое развитие получило в области профессиональной патологии и нашло отражение в трудах Тропеано (G. Tropeano), Девото, Э. Леви, а также в фундаментальных руководствах по социальной медицине. В 1908—1913 гг. Бонарди (E. Bonardi) читал курс социальной медицины в Милане, Дж. Тропеано с 1910 г.— в Неаполитанском ун-те. В других ун-тах преподавание социальной медицины совмещалось с судебной медициной и гигиеной или было факультативным. Вице-президент Национального об-ва социального обеспечения инвалидов войны Э. Леви в 1920 г. основал в Риме Ин-т предупредительной медицины и социальной помощи и журнал «Социальное обеспечение». Во время фашистского режима социальная медицина в Италии не развивалась и интерес к ней возродился лишь после второй мировой войны. В конце 40-х гг. в Риме был создан Ин-т социальной медицины при Мин-ве труда, сотрудничающий с Мин-вом здравоохранения.

В годы второй мировой войны и в послевоенные годы идеи социальной медицины получили широкое распространение в Англии. Интерес к ним был связан гл. обр. с трудностями военного времени и необходимостью ликвидации сан. последствий войны. Одной из важнейших мер англ. правительства, имевшей большое социально-гигиеническое значение, явилось введение Государственной службы здравоохранения (ГСЗ), предусматривающей бесплатную медпомощь. Создание ГСЗ — часть так наз. плана благосостояния, принятого британским правительством в 1943 г. Акт о Государственной службе здравоохранения был вотирован парламентом в 1946 г., а вступил в силу лишь в 1948 г. В годы войны и сразу после нее в Англии возникли первые кафедры социальной медицины: в 1942 г. в Оксфорде была создана кафедра и Ин-т социальной медицины во главе с Райлом (J. Ryle), в 1944 г.— в Бирмингеме и Белфасте, в 1945 г.— в Эдинбурге под руководством видного социал-гигиениста Ф. А. Крю, в 1947 г.— в Манчестере, в 1948 г.— в Шеффилде и других городах.

В США особое развитие получила медицинская социология. В 1895 г. Мак-Интайр (Ch. MacIntyre) определил ее как «науку о социальных явлениях, связанных с деятельностью врачей как отдельного класса, и как науку, которая изучает законы, регулирующие взаимоотношения между медицинской профессией и обществом в целом, а также структуру медицинской профессии и общества, как сложилось современное состояние, какую роль сыграла цивилизация и, вообще, все, что относится к этой области». В 1902 г. Блэкуэлл (Е. Blackwell) назвала свой двухтомный сборник, посвященный социальным проблемам медицины, «Очерки по медицинской социологии». Дж. Уорбасс в книге «Медицинская социология» (1910) уделял значительное внимание кооперации между производителем и потребителем и сделал попытку применить эти принципы к проблемам здоровья. В 1910 г. в США была создана секция социологии в Американской ассоциации общественного здравоохранения. Эта секция просуществовала до 1921 г.; она занималась гл. обр. проблемами иммиграции, расовых отношений, «трущоб», сельской жизни и т. д., сочетая исследовательскую деятельность с филантропической.

Наибольшего развития мед. социология достигла в США после второй мировой войны, причем до конца 50-х гг. ею занимались лишь профессиональные социологи. «В самом начале истории медицинской социологии,— писал амер. социолог С. Блюм,— медицина для многих ученых лишь служила ареной поиска. Основными задачами в то время были проверка имеющихся знаний, установление обоснованности и значимости концепций, предложений и теорий. Никто из этих людей не пытался примкнуть к медицинским учреждениям и медицина не пыталась привлечь их ни в каком другом качестве, кроме как консультантов…». В конце 50— начале 60-х гг. к разработке проблем мед. социологии примкнули и врачи, что сразу изменило направленность проводимых медико-социологических исследований, приблизив их к запросам практической М. и здравоохранения. В частности, в 60-х гг. усилия амер. мед. социологии были направлены гл. обр. на выявление связи социальных факторов с заболеваемостью, изучение деятельности мед. служб и форм обеспечения населения медпомощью, социологических аспектов здравоохранения.

Вместе с тем предмет мед. социологии остался недостаточно определенным. Так, напр., известный амер. социолог Миканик (D. Mechanic, 1968) сводит предмет мед. социологии к изучению взаимоотношений между врачом и пациентом, считая при этом, что основной функцией здравоохранения является оказание медпомощи. Избегая точного определения термина «медицинская социология», Миканик указывает, что она не является чем-то единым, а представляет собой комплекс (серию) различных направлений. «Медицинская социология,— пишет он, с одной стороны, состоит из усилий, направленных на развитие социологических идей внутри медицинских систем, и, с другой стороны, на изучение важнейших прикладных проблем, касающихся процессов заболевания и помощи больным».

Более четко предмет медицинской социологии описывают современные амер. мед. социологи Кендалл и Мертон (P. Kendall, R. Merton), выделяющие четыре направления (категории) медико-социологических исследований: социальная этиология и экология болезни; социальные компоненты в лечении и восстановлении трудоспособности; медицина и медпомощь как социальный институт; социология медицинского образования.

В течение 50—70-х гг. круг вопросов, изучаемых амер. мед. социологами, значительно расширился, увеличился и углубился арсенал методов медико-социологических исследований. Вместе с тем, по справедливому признанию западно-германского социолога Пфланца (М. Pflanz), медицинская социология не оправдала возлагаемых на нее надежд. Она оказалась неспособной объяснить влияние социального неравенства на распространенность болезней, а также на пользование мед. услугами различных слоев населения. Пфланц считает, что медицинская социология в какой-то мере ответственна за возникновение «медицины для двух классов» в США и других странах. Не справившись со своими задачами, медицинская социология превратилась в своего рода пропагандистский аппарат «процветающего общества».

Теоретические концепции буржуазной социальной гигиены и медицинской социологии испытывают влияние идеалистических философских и социологических систем, выводящих закономерности развития об-ва из построений субъективной идеалистической психологии, бессознательных инстинктов и тому подобных реакций, рассматривающих историю об-ва как результат развития человеческого духа или подменяющих общественные отношения биологическими и т. п. Большое влияние на становление и развитие буржуазной медицинской социологии и социальной медицины оказали взгляды англ. философа и социолога Спенсера (Н. Spenser). Являясь одним из основателей позитивизма и видным представителем так наз. органической школы в социологии, Спенсер распространял биол, учение о борьбе за существование на общественные явления. На этой основе он сформулировал так наз. органическую теорию здравоохранения, согласно к-рой социальная политика помощи «неполноценным» угрожает «прогрессу человечества». Государство не должно нести ответственности за охрану здоровья, поскольку «естественные факторы» очищают об-во от негодных элементов при помощи естественного отбора. Теоретически обосновывая отказ буржуазного государства от охраны здоровья трудящихся, Спенсер указывал, что медпомощь должна подчиняться только «деловому принципу», строиться на коммерческих началах.

В тесной связи с «органической теорией здравоохранения» буржуазное об-во использовало и крайние евгенические концепции. В частности, стерилизация психически больных для «очистки расы» получила официальное признание в законодательстве многих буржуазных стран. Так, в США законы о стерилизации психически больных были приняты еще в 1907 г. в штате Индиана, а к 50-м гг. существовали уже в 27 штатах. Этот прагматический и антигуманный в своей сути подход к общественному здоровью был использован в фашистской Германии, где в течение нескольких лет было физически уничтожено ок. 250 тыс. психически больных и св. 200 тыс. стерилизовано. С органической теорией здравоохранения Спенсера и евгеническими концепциями идейно связана концепция эйтаназии (см.).

Одной из центральных проблем буржуазной социальной гигиены является регулирование рождаемости путем ограничения рождаемости «неполноценных» слоев населения и стимулирования рождаемости «полноценных». Многие буржуазные исследователи утверждают, что причиной нищеты народных масс является ускорение прироста населения земного шара, что человечество стоит перед угрозой кризиса материальных ресурсов, если не примет мер к уменьшению численности населения. Крайние приверженцы подобных неомальтузианских точек зрения доходят до того, что провозглашают войны и эпидемии одним из средств «спасения цивилизации». Для современного мальтузианства (см.) характерно и то, что причину «перенаселения» оно ищет не только в высокой рождаемости, но и в «излишне низкой» смертности, отсюда вина за «перенаселение» и связанные якобы с ним бедствия падают в первую очередь на прогресс медицины и мероприятия по здравоохранению. К числу распространенных неомальтузианских концепций относятся теории «заколдованного круга» и «оптимума населения», основывающиеся на том, что уровень жизни и здоровье населения определяются «круговой причинной зависимостью между всеми факторами общественной системы» и, в первую очередь, регулированием количества и «качества» (в расово-евгеническом смысле) населения.

В конце 50— начале 60-х гг. представители медицинской социологии Делор (P. Delore, 1958), Розен (G. Rosen, 1959), Юан и Дюссер (E. Huant, A. Dussert, 1961) выдвинули теорию «социальной дезадаптации», согласно к-рой болезни есть результат нарушения приспособления человека к окружающей его биологической и социальной среде. При этом универсальным механизмом и наиболее общей причиной патологии является дисгармония ритмов природной жизни человека и ритмов, создаваемых научно-техническим прогрессом и образом жизни современного об-ва. Существующий в капиталистических странах образ жизни, согласно этой теории, необходимо воспринимать в качестве закономерного и неустранимого явления, к к-рому следует лишь адаптироваться, не посягая, по словам Р. Дюбо (1962), на изменение «условий и основ этой цивилизации». Социальная дезадаптация является атрибутом современной цивилизации, а сама «патологическая картина мира» представляет собой расплату человечества за социальный прогресс и цивилизацию. Из таких методологических установок складывается в современной зарубежной М. доктрина неизбежной дегенерации человечества в силу дисгармонии жизненных ритмов. Эта доктрина получила широкое распространение и легла в основу понятия «болезнь цивилизации». Сторонники различных вариантов теории факторов, говоря о социальной дезадаптации, болезнях цивилизации, порочном круге болезней, в конечном счете низводят все эти и другие представления к свойствам человеческого организма как биол, системы, к диспропорции ритмов и темпов социальной жизни и биол, реакций организма.

Яркий пример биологизации социальных явлений — так наз. социальная экология (см.). Понятие «человеческая экология» введено в литературу в 1921 г. Парком и Берджессом (R. Park, E. Burgess) и представляет собой перенос биол, понятий на область социальных и экономических отношений, в т. ч. и на здравоохранение. Применяя биол, понятия к жизни общины, социальные экологи пытаются вывести на основе этого приема закономерности развития человеческого об-ва. Подменяя диалектико-материалистический анализ общественных отношений биологизаторскими построениями, ориентируясь преимущественно на идеалистическую философию холизма, социальные экологи говорят о социальной экологии как о единственной теоретической, научной базе М. и здравоохранения.

Перенос понятий человеческой экологии на М. и здравоохранение выразился в создании так наз. медицинской экологии. Мед. экологи особое внимание обращают на трактовку демографических процессов, болезней как нарушения биол, адаптации (гомеостаза). Вместе с тем говорить о каких-то специфических присущих медицинской экологии как особой дисциплине явлениях и понятиях не приходится, т. к. она оперирует данными различных наук.

Грубые биологизаторские концепции с их идеологией «борьбы за существование» весьма уязвимы, т. к. не могут объяснить сложной картины человеческой патологии. Естественнонаучные экспериментальные исследования не привели к исчерпывающему выяснению причин специфически человеческих заболеваний, таких как гипертоническая болезнь, вегетативно-сосудистая дистония, нарушения психической деятельности и т. д. Для того чтобы объяснить эти заболевания, буржуазные ученые все чаще стали выдвигать на первое место зависимость здоровья и болезней человека от действия психологических факторов и приходить к выводу, что корни этих заболеваний находятся в самом человеке, отличающемся от животного «психологической и духовной областью».

Психологизм стал интенсивно проникать в социологию и социальную медицину. От прямого распространения биол, закономерностей на человеческое об-во буржуазные ученые перешли к подмене социальных закономерностей психологическими. На смену социал-дарвинизму, спенсерианству и другим биологизаторским концепциям пришла социология Уорда (J. Ward), философия Джемса (W. James) и Дьюи (J. Dewey) с концепциями «социальной психологии», «человеческих отношений», «психологии управления» и т. д. Психологическая школа в социологии ищет ключ к пониманию общественных явлений в психике индивидов или коллективной психике, психическом взаимодействии людей. Психосоциологи создают иллюзии, что с помощью психологических средств можно усовершенствовать буржуазное об-во. Намеренно или произвольно они льют воду на мельницу тех, кто старается отвлечь внимание от бесперспективности капиталистической системы, перенося ее недостатки, объяснимые способом производства, лежащие вне человека и воздействующие на него, на психологию человека.

Глубокий анализ влияния социальных систем на психику дает норвежский психиатр Аструп (Ch. Astrup). Он указывает, что в условиях современного прогресса М. уровень, структура и динамика психических болезней лучше отражают социальные условия, чем соматические болезни. Аструп отмечает, что нервно-психические заболевания широко распространились в эпоху империализма, что их рост особенно значителен в США, где они являются «проблемой здравоохранения № 1». Основными причинами массового распространения нервно-психических болезней Аструп считает культ эгоизма, социальную изолированность индивидуума, боязнь безработицы, неуверенность и страх перед завтрашним днем, военный атомный психоз и т. п. Выступая против ученых, утверждающих, что рост нервно-психических заболеваний — неотъемлемый спутник современной цивилизации, Аструп приводит пример СССР, где «вместе с социалистическим способом производства меняется не только экономическая основа, но и вся структура общества и сами люди».

Но точка зрения Аструпа нетипична для теоретической медицины в капиталистическом об-ве. Идеологи современного капитализма стараются убедить трудящихся, что буржуазное об-во в результате длительной «трансформации» превратилось в об-во всеобщего благоденствия, к-рому будто бы уже не свойственны противоречия, вскрытые К. Марксом. Широко распространенная в капиталистических странах «теория» о «народном капитализме» призвана держать трудящихся в духовном рабстве, отвлекать их от классовой борьбы. Хотя теории о «народном капитализме», о трансформации капиталистического об-ва, о «государстве благоденствия», о «классовом мире», о «среднем пути» развития, который якобы исключает как капитализм, так и социализм, противоречат основным положениям политической экономии, они получили широкое распространение в буржуазной медицинской социологии, где развивались в тесном взаимодействии с кондиционализмом — философским направлением, отказывающимся от понятия «причина» и заменяющим его понятием «условия». Из принципов кондиционализма (см.) исходит весьма распространенная «теория факторов», сторонники к-рой говорят о значении многих факторов в том или ином явлении, но не вскрывают глубоких, определяющих причинно-следственных связей.

Принципы кондиционализма и современной буржуазной социологии оказали существенное влияние на теоретические построения многих врачей-социологов. В частности, это влияние испытал на себе известный ученый в области социальной медицины Санд. Он ярко изобразил на страницах своих трудов нищету, плохое состояние здоровья трудящихся в богатейших странах, где «всем должно хватать на приличное питание, одежду, жилище и на учебу». Однако к анализу причин нищеты, высокой заболеваемости и смертности трудящихся подошел с позиций «теории заколдованного круга», к-рая игнорирует определяющие причины социальных явлений. Исходя из этих позиций, Санд выдвинул положение, что «наиболее постоянной причиной бедности и нищеты является болезнь». Это положение привело его к выводу, что разрешение проблемы нищеты следует искать в сфере разработки профилактических мероприятий: гигиены жилища, улучшения условий жизни и охраны труда. В книге «Об экономии человека» (1948) Санд выдвинул концепцию «всеобщего благоденствия», родственную теории «народного капитализма». Согласно этой концепции, социальные проблемы, в частности проблемы здравоохранения, могут быть решены путем соблюдения классового мира и общих интересов. В своем последнем труде «Успехи социальной медицины» (1952) он попытался доказать, что все социальные проблемы разрешимы без изменения производственных отношений, путем мелких реформ, осуществления частичного перераспределения богатства среди общественных классов и при помощи социальной медицины, к-рая, по Санду, является лучшим средством исцеления всех недугов капитализма и погашения социальных конфликтов.

Идеи Санда получили широкое распространение, особенно в США, где его величают «апостолом социальной медицины».

Близка к «теории факторов» и идеям Санда концепция «порочного круга нищеты и болезней», выдвинутая в 1951 г. английским деятелем общественного здравоохранения Уинслоу (С. Е. A. Winslow). Эта концепция получила свое развитие в представлениях Мюрдаля (G. Murdal) о «круговой причинной зависимости между всеми факторами общественной системы» и во взглядах ряда представителей руководства ВОЗ. Центральная мысль этих теорий сводится к тому, что каждый из факторов «порочного круга» может играть роль решающего, определяющего в цепи явлений. На этой основе выдвигается утверждение, что здравоохранение как раз и является основным рычагом социальных преобразований и решения классовых конфликтов в буржуазном об-ве.

Весьма характерен для буржуазной медицинской социологии и социальной медицины труд западногерманского ученого и деятеля здравоохранения Герфельдта (E. Gerfeldt) «Социальная гигиена. Теория. Практика. Методика» (1955). Следуя «органической теории общества», Герфельдт считает, что «самое разумное всегда, когда каждый занимается тем, к чему он рожден и что он изучал, и когда он другому не мешает делать свое» и задача социальной гигиены состоит в том, чтобы добиться такого положения, когда каждый индивид мог бы найти в об-ве соответствующий жизненный уровень, сохранить свое здоровье и работоспособность. По мнению Герфельдта, социальная гигиена тесно соприкасается с социологией, т. к. «биологический и социальный процессы жизни образуют единство, и изменения в одной области ведут к изменениям в другой». В предмет социальной гигиены он включает весьма широкий круг проблем, вследствие чего теряется грань между социальной гигиеной, социологией и политической экономией.

Герфельдт подобно многим буржуазным социологам не признает классовой структуры об-ва. Он видит в об-ве «слои и шихты, клики, партии, парламенты, семьи, племена, круги знакомых, союзы, секты, профсоюзы, касты, общины и государства», т. е. он группирует людей по самым разнообразным признакам, исключая самый важный— отношение к средствам производства. «Сближение, отчужденность или враждебность» людей, групп Герфельдт ставит в зависимость от психологических факторов. В круг вопросов социальной гигиены он включает такие проблемы, как зависимость здоровья от народного хозяйства, движение населения, жизненный стандарт, безработица, обращаемость к врачу, прогулы, забастовки, проституция, спекуляция, погоня за пенсиями, несчастные случаи на производстве и транспорте, рост преступности, социальное раздробление, образование группок и клик, беспомощность и недостаток альтруизма и др. Т. о., предмет социальной гигиены у Герфельдта весьма расплывчат. Причину роста многих болезней он видит в «развитии человеческой цивилизации», в частности он сетует на вредности, отрицательно влияющие на людей, живущих в больших городах: излишнее развитие техники, огромное ускорение темпа жизни, неестественный образ жизни, питание денатурированными продуктами. Он считает, что современная цивилизация особенно тяжело отражается на умственной и душевной жизни людей.

Подобно другим современным социологам и социал-гигиенистам Герфельдт уделяет много внимания человеческим отношениям на производстве, попыткам применить различные психологические приемы с целью исключить психические компоненты неудовольствия, среди которых особенно вредно чувство социальной неуверенности, социальные протесты, отражающиеся на производительности, парализующие инициативу и, наконец, уродующие мировоззрение. Герфельдт ищет выход в доктрине «человеческих отношений»; он утверждает, что действие «человеческих отношений», «рабочего климата» было доказано многочисленными экспериментами. «Когда с рабочими обращались по-человечески и они уверенно стояли на своем посту,— пишет он,— то тем самым вырастала радость труда. Социальное благополучие выявлялось в хорошем настроении; все это зачастую важнее, чем высота заработной платы. Этим было доказано особое значение психических факторов». Т. о., Герфельдт надеется добиться на капиталистических предприятиях «человеческих отношений» путем разного рода психологических мероприятий, создать то, что возможно только на социалистических предприятиях, где рабочий является хозяином .

Более явно классовый смысл буржуазной медицинской социологии обнажается в учебнике «Основы социальной гигиены» (1957) австр. социал-гигиениста Нидермейера (A. Niedermeyer). Определяя социальную гигиену как «гигиену человеческого общества» и превращая социальную гигиену в медицинскую социологию, Нидермейер указывал, что он «не может пройти мимо основных понятий социологии», что проблемы «личность и общество», «государство и общество», «социальная структура» имеют основополагающее значение для гигиены. К решению этих проблем он подошел, однако, с позиций антикоммунизма. Нидермейер поставил перед собой цель доказать, что «для разрешения проблем гигиены необходимо отказаться от учения Маркса и следовать указаниям церкви». Он объявил «аморальными» идеи классовой борьбы и экспроприации частной собственности, утверждая при этом, что «бедность и нужда никогда не исчезнут, ибо они коренятся в природе человека». Бедствия трудящихся, по мнению Нидермейера, «морального происхождения», они якобы «обусловлены нарушением социальной справедливости и любви» и могут быть исцелены при помощи учения католической церкви о справедливости и любви к ближнему и «морального перевоспитания на основе религии». Еще отчетливее эта тенденция выражена в концепциях Швайтцера (С. G.Schweitzer), теоретические положения к-рого предусматривают наличие «связи между заболеванием и грехом». Болезнь рассматривается как наказание за совершенный грех, как внутренне обусловленное состояние субъекта, причем ее объективные социальные причины полностью отрицаются. Такая субъективизация заболевания направлена на то, чтобы вынудить людей к терпению и смирению перед лицом стихийных бедствий, обусловленных эксплуататорским строем.

Наряду с этим в условиях углубляющегося кризиса монополистического капитализма некоторые буржуазные мед. социологи сумели подняться до далеко идущих обобщений, касающихся отрицательного влияния капиталистической действительности на здоровье трудящихся. Так, англ. ученый Борн (A. Bourne) в своей книге «Здоровье будущего» констатировал, что низкий уровень доходов трудящихся классов «не обеспечивает 4/5 нации жизни, при которой здоровье может быть сохранено на надлежащем уровне», хотя это для «одной из двух богатейших стран мира является вполне достижимым идеалом». Как и многие другие врачи, он считает важным фактором патологии страх и неуверенность в завтрашнем дне. «Экономическая неуверенность,— пишет Борн, — подрывает душу человека, разрушает надежду, ломает дух бодрости, пожирает физическое благополучие. Подавляя физиологические функции, этот страх разрушает здоровье».

Борн констатирует, что плохое состояние здоровья трудящихся Англии является «обвинительным актом против системы или, вернее, систем, которые существуют в настоящее время». Отмечая незначительность ассигнований на здравоохранение, он пишет: «Небезынтересно сопоставить расходы на здравоохранение и изучение болезней с огромными суммами, которые расходуются на исследования в области вооружений и войны, с расходами промышленников на цели коммерческих исследований». Однако незначительность ассигнований на нужды медицины Борн рассматривает не как характерную черту буржуазного государства, а как «показатель недостаточной оценки со стороны правительства первостепенной важности и ценности здоровья».

Чем глубже мы изучаем проблему оздоровления, продолжает Борн, тем яснее становится, что проблема эта связана гл. обр. с социальной, экономической проблемой: «До тех пор пока социальный и экономический стандарт национальной жизни останется таким, каков он сейчас, нельзя будет коренным образом улучшить борьбу с ненормальным здоровьем». Отсюда Борн делает вывод, что первым шагом на пути прогресса, имеющего целью счастье человека, должно быть искоренение неестественных условий жизни, порождающих болезни. «Существующая политика и мероприятия,— указывает он,— в действительности не затрагивают причин заболеваемости, политика направлена на лечение симптомов, но не затрагивает основ бедности и патологии». Возрастающая эффективность М. в этих условиях в состоянии преодолеть только небольшие «островки болезни», но не может существовать здоровое, жизнерадостное население до тех пор, пока в стране имеются «две нации». Основным пунктом программы здравоохранения, по мнению Борна, должно быть упразднение нищеты. Это легко было бы сделать в мире изобилия, «если бы производство и распределение были организованы ради пользы, а не ради прибыли».

Как видно на примере Борна, чрезвычайно обострившиеся противоречия капитализма прямо подводят даже ученых-немарксистов к единственно правильному выводу о необходимости в целях оздоровления населения устранить основные противоречия капиталистической системы. Однако к главному логическому выводу из им же самим приведенных положений Борн вследствие своей буржуазной ограниченности не приходит. Он делает утопическое предложение: «Система должна быть изменена в таком направлении, чтобы единственной ее целью было справедливое распределение сельскохозяйственной и фабричной продукции, ведущее к исчезновению бедности». Он хочет устранить бедствия капитализма, не затрагивая его основ, сделать более справедливым распределение, не изменяя отношений собственности на средства производства, что невозможно, ибо распределение есть функция производственных отношений.

Борн пытается представить буржуазное государство как надклассовую категорию, представляющую интересы всего общества и способную провести предлагаемые им «реформы». Исходя из положений субъективного идеализма, о считает, что описанные им противоречия буржуазной Англии вытекают из неверного представления власть имущих об источниках и причинах этих дефектов. «Невозможно достигнуть улучшения положения в Англии, пока официальные учреждения не поймут необходимости изменения скверных социальных условий, порождающих столько болезней»,— пишет Борн, пытаясь убедить руководителей англ. государства, что распределение доходов должно быть справедливо, что граждане имеют право на здоровье и на достаточное питание, что необходимо обеспечить всех работой и т. п.

Борн провозглашает, что «долгом государственных деятелей является устранить бедствия, тяготеющие над формой цивилизации, которую избрал себе человек Запада». Он стремится убедить государственных деятелей, что государственное снабжение питанием будет очень полезно для здравоохранения, поэтому «производство и распределение продуктов питания не должно зависеть от мотивов, связанных с получением прибыли, они должны быть сосредоточены в руках государства». Он считает, что если это до сих пор не сделано, то потому, что «государственными деятелями не осознано значение вопросов питания». Борн не понимает, что требовать, чтобы производство и распределение продуктов питания не зависели от получения прибыли,— значит требовать, чтобы капитализм перестал быть капитализмом.

Большой вклад в разработку мероприятий по здравоохранению, имеющих международное значение, внес франц. ученый Л. Бернар. В ряде работ он показал ведущую роль социальных условий в возникновении и распространении туберкулеза, значение государственных социальных и мед. мер в борьбе с ним. Л. Бернар был участником создания и бессменным секретарем Международного противотуберкулезного союза, играл важную роль в создании и работе Организации здравоохранения Лиги Наций. Учреждена международная премия им. Л. Бернара.

Исходной точкой трудов большинства современных социал-гигиенистов и медиков-социологов является социологическая концепция здоровья Устава ВОЗ: «Здоровье это состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезни и инвалидности». Существенным условием здоровья является «способность гармонической жизни во все меняющемся окружении».

Большинство буржуазных мед. социологов рассматривают влияние социальной среды на здоровье населения с субъективно-идеалистических позиций, делают акцент не на изменение социальной среды, а на приспособление, на адаптацию к ней. Чаще всего работы буржуазных социал-гигиенистов и мед. социологов носят эклектический характер. С одной стороны, их «теории» отражают прогрессивные требования рабочего класса и передовой интеллигенции, с другой,— независимо от их субъективных устремлений, выразители этих взглядов создают иллюзии, что радикальное разрешение проблем здравоохранения возможно и в рамках капитализма без революционного изменения социально-экономической структуры об-ва. Буржуазные ученые не отрицают значения социальных факторов для здоровья людей, однако из совокупности общественных явлений они бессильны выделить главные. Одни из них (напр., Санд) на первое место выдвигают психологические факторы, другие (напр., Герфельдт) — биологические факторы.

Идеализм, биологизм и трактовка этими учеными роли буржуазного государства как надклассовой организации объективно направлены на то, чтобы отвлечь внимание трудящихся от классовой борьбы за революционное переустройство капиталистического об-ва.

Остальные разделы статьи «Медицина»:

1. Введение
2. Возникновение медицины и ее развитие в первобытном обществе
3. Традиционная медицина народов Африки
4. Медицина древних цивилизаций
   1. Медицина цивилизаций Древнего Востока
   2. Медицина цивилизаций древней Америки
   3. Медицина античного мира
5. Медицина в феодальном обществе
6. Медицина Нового времени (17—18 вв.)
7. Медицина 19 века
8. Медицина 20 века
9. Медицина народов СССР
   1. Медицина народов Закавказья
   2. Медицина народов Средней Азии
   3. Медицина народов, населявших европейскую часть СССР в эпоху феодализма
   4. Медицина в России в 17 веке
   5. Медицина в России в 18 веке
   6. Медицина в России в первой половине 19 века
   7. Медицина в России во второй половине 19 — начале 20 века
10. Медицина в СССР